Шизофрения. Том 1. Исаак Ландауэр

чтобы любой рядовой сотрудник смог зайти при желании с вопросом к хотя бы и самому главному боссу, не важно, сколько начальственных голов перешагнув ради этого. В нём говорил, с одной стороны, не самый плохой руководитель, знавший цену грамотной организационной структуре в сочетании с субординацией и опасность в угоду популизму нарушать хорошо функционирующий порядок, с другой, он по опыту знал, что эта свобода передвижения по начальству попахивала самой что ни на есть отвратительной советской номенклатурой: к примеру, сотрудники центрального офиса, знакомые с шефом лично, ещё могли как-нибудь в год раз забрести к нему по «чрезвычайной важности вопросу» (но упаси боже, не просить за себя лично), несчастный же работяга или супервайзер откуда-нибудь из региона, осмелившийся нарушить покой Самого, непременно получил бы в лучшем случае хорошенько по шее, а то и вовсе поломал бы себе карьеру, создав головную боль непосредственному начальству. Такие вот, поощряемые центральным офисом, но жестоко порицаемые на местах демократические шалости создавали абсолютно ненужный сумбур, не принося совершенно никакой пользы, и лично он был за институт PA и секретарш, охраняющих покой высокой особы, а заодно и лишь зачинающиеся карьеры молоденьких сотрудников, часто находящихся во власти розовых иллюзий относительно реальных дарвиновских законов корпоративной машины.

      Можно было подумать, что в нём говорит задавленная постсоветской номенклатурной действительностью личность, если бы воображение не способно было подбросить сомневающемуся картину этой практической демократии в офисе фирмы, к примеру, в Индии, где высокооплачиваемая работа в престижной европейской компании сродни небесной манне, а потому легко представить, что станет с каким-нибудь далеко не сингхом, осмелившимся потревожить живое воплощение начальствующего бога; или же в Париже, где снедаемые интригами и завистью представители культурнейшей нации смотрят на бывшего друга свысока, лишь только став на один грейд выше последнего, а восседающей на отдельном, непременно, этаже властелин судеб и окладов, хотя и не прячется за закрытой дверью, но зато и на заветный этаж путь простым смертным по странному, вопиюще некорпоративному стечению обстоятельств, неизменно оказывается заказан. Для того чтобы стирать до требуемой необходимости границы, придумали корпоративы со всяческими там выездными тренингами – и хватит, и довольно, – доказывал Михаил воображаемому оппоненту, оправдывая свою чересчур совковую манеру отгородиться от окружающих.

      Остаток дня, впрочем, прошёл без приключений, так как в любом коллективе нужно ещё поискать идиота, решившего озадачиться какой-нибудь неразрешимой проблемой вечером пятницы, и все в огромном здании отсчитывали минуты до заветных выходных, с остервенением отбрыкиваясь от любого дела, вследствие разницы во времени иногда долетавшего из недр всё ещё трудящейся Европы. Приоткрыв жалюзи стеклянной перегородки, отделяющей его