«Впрочем, и не стоит: если не тревожиться ни о чем, можно за такую беспечность и головой поплатиться… а мне голову терять нельзя, задача у меня архиважная. Чуть замешкаешься, вызовешь подозрения – и, почитай, убит, голову снимут свои же, чтобы тибетцы потом не казнили всех из-за одной овцы паршивой, примкнувшей к каравану паломников…»
– Боишься, Гомбожаб? – спросил Ешей напрямик, и в голосе его слышны были нотки снисхождения, даже, скорее, презрения.
– Чего именно? – осторожно уточнил Цыбиков.
– Ну… всякого. Разбойников. Степь… Тибет.
Испытующий взгляд заскользил по лицу Гомбожаба вверх-вниз, ожидая… чего? Мимолетной гримасы, которая выдаст его нечестные намерения? Цыбиков тут же отмел эту идею. Да, присоединившись к отряду, который готовился к отправке в Тибет, после долгих бесед с Савельевым и иными сотрудниками академии, Гомбожаб постоянно ожидал разоблачения. Ежечасно, даже ежеминутно он прокручивал в голове возможные вопросы спутников и сочинял ответы на них. Все время, в каждом обращении бурятских паломников искал подвоха… как вот сейчас.
«Скорее всего, он просто хочет увидеть, как у меня глаза забегают, а сам я буду говорить, что никакого страха не испытываю… что ж, пускай порадуется и успокоится…»
– «Боюсь» – это, наверное, сильно сказано, Ешей, – сказал Цыбиков, стараясь, чтобы голос его слегка подрагивал. – Скорее, опасаюсь… ибо не хочется сложить голову, так и не увидев Тибета…
Судя по удовлетворенной улыбке собеседника, Гомбожабу удалось показать нужную эмоцию.
«Надо полагать, в ближайшее время мне придется заниматься этим постоянно – врать, лукавить, изображать…»
– Да, я там бывал не раз, Тибет любой настоящий буддист должен увидеть, – уверенно заявил Ешей. – Без этого паломничества не вера у него, а так – одно название!..
– Опять отвар пьете свой, Гомбожаб? – спросил низенький тощий бурят с взъерошенными черными волосами, подходя к ним.
Его звали Даший, бурятский лама. Он вел под уздцы навьюченного верблюда; перекинутые связанные вместе мешки с нехитрыми пожитками бурята били животное по бокам.
– Пьем, – помедлив, кивнул Гомбожаб. – Хочешь тоже?
– Давай, хочу, – охотно хмыкнул Даший.
Он протянул свободную руку и, взяв кружку у Цыбикова, сделал большой глоток.
– Ах, хорошо… – причмокнув от наслаждения, прошептал Даший.
– Судя по всему, мы уже собираемся в путь? – спросил Ешей.
– Чэшой говорит, пора, – возвращая посуду Цыбикову, ответил Даший. – Иначе к ночи рискуем не добраться.
От Цыбикова не укрылось, как Ешей презрительно