– Я бы знал, если бы он хоть что-нибудь кому-нибудь завещал… – пробормотал он, – но состояние светлейшего оказалось в полном упадке… нет-с, ваше сиятельство, не могу знать.
Ответ не удивил маркиза. Он сам потратил достаточно времени в поисках «родословной» графа Димитрова, пустив в ход все свои придворные связи. Но увы.
– Благодарю вас, вы можете идти, – почтительно ответствовал де Конн. – Я с Шарапой здесь ненадолго задержусь.
– Покорнейше благодарю, но по завещанию графа я должен следовать за каждым, кто войдет в этот дом.
– Ах, вот как! – маркиз поморщился. Он надеялся найти хоть что-нибудь, что указывало бы на деятельность Димитрова, однако вид интерьеров не радовал, а неотступный надсмотр чиновника особых надежд на удачу не вселял. – Но в доме ничего не осталось от предшествующего хозяина.
Краюшкин смущенно пожал плечами и засеменил перед гостями дома. По низким ступенькам они поднялись в залу с чрезвычайно высоким потолком и окнами. Как и полагалось в домах анфиладного типа, все комнаты выходили именно на эту ярко освещенную площадку. Де Конн покрутился на месте, осмотрелся и вдруг ткнул тростью в сторону зеркала, украшавшего один из порталов лепного фриза.
– Знакомая работа! – заявил он. – Шарапа, взгляните.
Гайдук, несмотря на огромный рост, бесшумно приблизился к стене.
– Мануфактуры Камышева, – шипяще процедил он, кивнув на княжескую монограмму в бронзовой раме. – Основанные лет пятнадцать назад…
– А постройка середины прошлого века! – взмахнул тростью маркиз.
Оба многозначительно переглянулись. Де Конн довольно подмигнул. У чиновника вытянулось лицо.
– Зеркала здесь вставлялись Димитровым вместо существующих филенок, – пояснил маркиз, коснувшись набалдашником трости рамы торца. – Очевидно, за какой-то надобностью… Покажите мне, где в этом доме располагались кабинет и библиотека.
Ничего не понимая, Краюшкин сбивчиво защелкал модными высокими каблуками по коридору за гостиной, а оттуда по глухой лестнице на второй этаж левого крыла. После минуты стремительной ходьбы они замерли посередине комнаты, которую, судя по угловому камину, справедливо можно было назвать кабинетом. Де Конн прогулялся по покоям, открывая все двери, проходя по пролетам, заглядывая в отхожие и ванные комнаты, спальню и гардеробную. Пыль взбудораженно поднялась над полом. Местами прогнивший паркет скрипел, как намокшие колеса, а стены, потерявшие краски от вечной сырости, навевали на посетителей странное ощущение того, что и они, являясь неотъемлемой частью дома, тоже вот-вот должны развалиться.
– Вы, я вижу, много плавали, – разбавил напряженное ожидание Краюшкин. Крыша протекала, и он дважды переместился по кабинету, отирая платком плечи. – Шаг у вас очень прочный такой, особый, и уши ваши… видно, что проколоты были-с… – маркиз де Конн усмехнулся, но ничего не сказал, хотя наблюдение чиновника