…В дремлющем, мрачном Лазове спала Ирина.
Сходни, чавкая, поползли прочь от берега.
– Ну! – как сквозь вату услышала Яна. – Решай!
Она закусила губу и надавали кровившими костяшками на глаза – до боли, до фиолетовых пятен под веками.
Огонёк на корме погас.
– Отплываем, – донеслось с палубы. – Вы садитесь?
***
Яна с криком вскочила и принялась ощупывать постель.
Снова снилось то же. Это воспоминание приходило каждую ночь после изъятия нематериалов.
– Чего кричишь? – На пороге, отодвинув ширму, которая какое-то время заменяла дверь, стояла мать. На ней была водолазка с высоким воротом и старые джинсы – видимо, ещё не раздевалась после смены; мама работала дежурной в детприёмнике. – Что такое опять? Иру разбудишь.
Яна сглотнула и тяжело дыша, как после долгого бега, выговорила:
– Опять этот сон.
– А.
Мать подошла и неловко похлопала её по спине.
– Сходи к врачу. Пусть выпишут успокоительное.
– Нет. Некогда, мам, – пробормотала Яна, сцепляя руки, чтобы унять дрожь. Ей всегда становилось не по себе, когда в матери проглядывала человечность.
В своей кровати закопошилась Ира. Мама вздохнула, оттянув горловину водолазки, будто ей не хватало воздуха.
– Я её успокою. Ты иди, ложись, – глухо пробормотала Яна.
– Тебя бы кто успокоил. И образумил, – поправляя смятую простынь, ответила мать. – Утром рейд, помнишь? Не смей ничего прятать.
Яна кивнула. В голове тут же защёлкало, что можно оставить рейдовикам, а что надо спрятать сейчас же.
Больше всего на рынке, конечно, дадут за дневник, за очередные три странички.
Дождавшись, пока мать выйдет, Яна подбежала к столу и под хныканье сестры вытащила из-под учебников исписанные клочки кальки. Скатала их в шарики и уже засовывала под стельки ботинок, когда ширма снова отодвинулась.
Яна вздрогнула, резким движением отправив ботинки под кровать. Мать, просунув голову в комнату, щурясь, попросила:
– Сходи завтра перед школой со мной на участок. Там ночью опять собирались. Окурков полно, осколков… Надо убраться. А ты чего это сидишь там?
– Уронила… карандаш… Сейчас подниму. Я схожу завтра с тобой, конечно…
Мать, кивнув, исчезла. Яна запихнула ботинки поглубже и на цыпочках приблизилась к кровати Иры. Прошептала:
– Чего плачешь, Ириска?
Сестра всхлипнула во сне. Яна положила ладонь ей на лоб, пощупала запястья.
– Шш…Шш…
Сон накатывал тяжёлыми, отупляющими волнами. Продолжая мурлыкать что-то успокаивающее, она подоткнула сестре одеяло и забралась в собственную постель.
Глава 3. Приглашения и откровения
Не надоело со мной возиться?
Я запрещаю входить и верить!
Перед глазами проходят лица;
Все вы под маской людей как звери.
– Яна Андреевна.
Яна