– Мартинус! – Глаза Матасунты гневно сверкнули. – По-моему, ты трусишь. Более того, по-моему, ты хочешь дать задний ход. Ни один мужчина, так гнусно обошедшийся со мной, не проживет и…
– Нет-нет, вовсе нет! – вскричал Пэдуэй. – Ты одна царишь в моем сердце. Меня не остановит и море крови!
– Гм-м-м, красиво изъясняешься, Мартинус Падуанский. Ты всех девушек обольщаешь такими речами?
– Клянусь, я от тебя без ума!
– Ты в самом деле меня любишь? – смягчилась принцесса.
– Еще как! В жизни не видел подобной девушки! – Последнее было совершенно искренним. – Но факты – суровая вещь.
Матасунта потерла лоб, явно раздираемая противоречивыми эмоциями.
– Если вы давно не виделись, откуда ты знаешь, что она жива?
– Точно не знаю. Но я не уверен и в обратном. А ведь ваши законы очень строги к двоеженству. Эдикты Аталарика, параграф шестой. Я смотрел.
– Все-то ты смотришь… – с легким раздражением произнесла Матасунта. – А известно кому-нибудь в Италии об этой твоей американской сучке?
– Н-нет…
– Так не глупишь ли ты, Мартинус? Кому какое дело, если у тебя на другом конце света есть жена?
– Религия.
– О, к дьяволу священников! Когда мы придем к власти, с арианами я справлюсь. А у тебя, я слышала, добрые отношения с епископом Болоньи, то есть практически с самим папой.
– Я имею в виду не церковь. Я имею в виду личные убеждения.
– Такой практичный человек, как ты? Чушь! Просто нашел предлог, чтобы…
Предвидя очередную вспышку, Пэдуэй торопливо вставил:
– Послушай, Матасунта, давай не будем затевать религиозных споров. Оставь мою веру в покое, а я не трону твою. О, кажется, нашлось решение!
– Какое?
– Я отправлю в Америку гонца и выясню, жива моя жена или нет.
– А много это времени займет?
– Недели. Возможно, месяцы. Если ты меня на самом деле любишь, то рано или поздно мы дождемся.
– Хорошо, – без особой радости согласилась принцесса и тут же бросила на Пэдуэя пронзительный взгляд. – Предположим, твой гонец обнаружит, что она жива?
– Зачем ломать себе голову? Видно будет.
– Нет, договоримся сейчас!
– Любимая, ты не доверяешь своему будущему мужу? В таком случае…
– Не увиливай, Мартинус. Ты скользок, как византийский законник.
– Ну, тогда, полагаю, я рискну своей бессмертной…
– О, Мартинус! – ликующе вскричала Матасунта. – Прости меня за глупость! Конечно же, ты велишь гонцу отравить ее, если она все-таки жива! Это даже лучше, чем развод, если подумать о моем добром имени. Теперь все наши тревоги позади.
Она обняла его с настораживающей силой.
– Вероятно, – без особой уверенности произнес Пэдуэй. – Продолжим занятия, дорогая. – И снова поцеловал ее, стараясь установить рекорд.
Матасунта счастливо вздохнула:
– Ты только больше никого