– Сигсби!
– А?
– Умолкни! – Миссис Уоддингтон снова обратила все внимание на Молли. – Твой отец говорит, ты рассказала ему какую-то чепуху, будто ты…
– Помолвлена с Джорджем? – подхватила Молли. – Ну да! Это истинная правда! Помолвлена. По совершенно необыкновенной случайности мы встретились сегодня днем в Центральном парке, у зоологического сада…
– Все собираюсь туда сходить, – вставил Сигсби, – да так никак и не выберусь.
– Сигсби!
– Да ладно, ладно. Я ведь только говорю…
– Оба мы ужасно удивились, – продолжила Молли. – Я воскликнула: «Надо же, и вы здесь!». А он отвечает…
– У меня нет ни малейшей охоты слушать, что ответил Финч.
– В общем, погуляли мы немножко, посмотрели на зверушек – и вдруг он попросил меня выйти за него замуж у клетки сибирского яка.
– Вот это уж нет! – с неожиданной твердостью воскликнул Сигсби, решивший хоть раз в жизни настоять на своем. – Замуж ты выйдешь, как и подобает приличной девушке! В церкви Святого Фомы!
– Да нет! У клетки он сделал мне предложение.
– A-а, другое дело! – облегченно вздохнул Сигсби.
Мечтательное выражение затуманило глаза Молли. Ее губки сложились в нежную улыбку, как будто она вновь переживала тот чудесный в жизни любой девушки миг, когда мужчина, которого она любит, позвал ее отправиться с ним в рай.
– Вы бы видели его уши! – хихикнула она. – Они стали такими малиновыми-премалиновыми!
– Не может быть! – тоже хихикнул Сигсби.
– Прямо алыми! А когда он попытался сказать еще что-то, то только булькал.
– Вот бедняга! Поистине недотепа…
Молли, сверкая глазами, набросилась на отца:
– Как ты смеешь обзывать моего Джорджа недотепой?
– А как ты смеешь называть этого недотепу своим Джорджем? – парировала миссис Уоддингтон.
– Потому что он и есть мой Джордж! Настоящий ягненочек! Я его люблю! И выйду за него замуж.
– Ничего подобного! – Миссис Уоддингтон трясло от ярости. – Ты что, воображаешь, я позволю тебе губить жизнь? Он жалкий охотник за приданым.
– Нет!
– Он нищий художник!
– Он страшно талантливый и сумеет продавать свои картины за большие деньги.
– Ха!
– А кроме того, – вызывающе добавила Молли, – когда я выйду замуж, то получу в приданое жемчужное ожерелье, отцовский подарок маме. Продам его, и этих денег нам хватит на долгие годы.
Миссис Уоддингтон готова была возразить – и, без сомнения, возражение это было бы весьма язвительным, как любое слетавшее с уст этой дамы, – но ее перебил страдальческий стон.
– Что тебе еще, Сигсби? – раздосадованно обернулась она на мужа. Судя по всему, тот сражался с бурным волнением, таращась на дочку выпученными глазами.
– Ты сказала… Ты хочешь продать ожерелье? – заикаясь, пролепетал он.
– Ах, да успокойся ты, Сигсби! – прикрикнула