Хрущев отнюдь не развенчивал сталинизм. Он развенчивал лишь карательную политику Сталина и большего делать не собирался. Развенчивание продолжалось несколько лет и развивалось противоречиво. В нем можно разглядеть и субъективные, чисто психологические моменты. Но можно смело утверждать, что Хрущев и его единомышленники планировали критику лишь одного, как им казалось, личного недостатка Сталина – его политику 37‐го года.
Планирование, однако, и здесь не удалось.
<…> Страх, внушаемый карательными органами, был не случайной примесью, а одной из главных основ сложившегося бюрократического общества. Критикуя карательную политику Сталина, Хрущев открывал многочисленные клапаны, снимал запрет с других форм критики. Это происходило в атмосфере общества, уже очнувшегося от шока и одурения предыдущей эпохи, в котором возникло неодолимое желание знать правду о своем состоянии. Критика лагерей и 37‐го года неминуемо и помимо воли развивала критическую мысль во всех слоях общества и во всех сферах его деятельности. Стихийный процесс критики и самокритики трудно было сдержать и ввести в режим. Для этого неизбежно было бы снова вернуться к методам 37‐го года. Это оказывалось в тот период невозможным (Д. Самойлов. Памятные записки. С. 454–456).
Журналы в феврале
В «Новом мире» (№ 2) повесть Владимира Тендрякова «Саша отправляется в путь» (окончание – № 3)123. В «Театре» (№ 2) драма Виктора Розова «Вечно живые».
Март
1 марта. В «Литературной газете» (с. 3) сообщение о том, что растет число кинофильмов, выпускаемых на экраны. Всего в течение года советские зрители увидят около 150 как отечественных, так и зарубежных кинокартин.
2 марта
Что же такое? Ведь я знала, что что-то не так. Но что не так – я не знала. Вот в чем секрет. А теперь надо разобраться. Но я разберусь. Все равно. Люди приходят и уходят, а поход в коммунизм продолжается, – откликается в дневнике Нина Бялосинская на слухи о «закрытом» докладе Н. С. Хрущева (Н. Бялосинская // Знамя. 2018. № 8. С. 47).
4 марта. Запись в дневнике Корнея Чуковского:
Из Третьяковки вынесли все картины, где холуи художники изображали Сталина. Из Военной Академии им. Фрунзе было невозможно унести его бюст. Тогда его раздробили на части – и вынесли по кускам.
Как кстати вышла «Лит. Москва». Роман Казакевича воспринимается как протест против сталинщины, против «угрюмого недоверия к людям»124 (К. Чуковский. Т. 13. С. 212).
Как сообщается в шифрограмме из Тбилиси председателю КГБ при Совете министров СССР генералу армии И. А. Серову от первого заместителя