– Теперь все может быть, – мрачно отвечала Лена. Зашли на ночь к Володе. Одно только их окно и светилось в целом доме.
– Итак, мудрость мира нарушена, – сказал Володя, когда они расселись на кухоньке. – Никто не знает, куда пропала душа Николая Николаевича. Но на всякую мудрость есть сверхмудррость. Она и увела его душу.
И все они истерически поклялись разгадать эту сверхмудрость, которая, наверное, ни к разуму, ни к мировому порядку, ни к высшей гармонии никакого отношения не имеет.
Одна Нюра целую ночь хихикала.
Смешение миров – тема характерная для метафизического реализма. Сюрреализм, бред и ужас этого рассказа вполне нормален, ибо когда параллельная реальность, или даже две, довольно широко и уверенно проникают в наш мир, то, естественно, могут происходить совершенно, казалось бы, фантастические явления. До дикости фантастические.
Ведь ломаются пространства, время, физические характеристики нашего мира, а главное, психика еле держится, на грани, так сказать. Вой может идти из разных углов.
Конечно, вторжение такое, как видно из рассказа, локально. Оно и не может быть глобальным, ибо тогда был бы конец нашему миру, да заодно и этому параллельному.
Мировой порядок держится на разделении миров. И все-таки в стене между ними всегда возникали и будут возникать щели. Большей частью маленькие, незаметные, большей частью тайные, но порой и весьма явные.
Но когда кто-то пытался расширить щель и пролезть – получал по мозгам, точнее, по душе, которая от таких ударов теряла свои свойства.
В рассказе в результате, пусть и локального, пересечения миров, вероятно, чуть-чуть сдвинулся и этот мир и тот. Поэтому и события, и герои образовали довольно причудливую цепь.
Но все это – все-таки на внешнем уровне. В этажах подтекста этого рассказа должен, на мой взгляд, разобраться читатель. Помоги ему в этом высшие силы.
А мудрость мира, или миров, – что о ней сказать? Судите сами.
Восьмой этаж
Вадим Листов жил в огромном многоэтажном здании на окраине Москвы, но на двенадцатом этаже, в маленькой, однокомнатной квартирке, один. Жил он чем бог пошлет, а точнее, полубогатые родственники. Любимым его занятием было спать. Спал он и днем, и ночью, и по утрам. Его полуневеста, полулюбовница Ниночка Лепетова допытывалась с отчаянием, мол, какие сны он видит.
Но Вадимушка отвечал однозначно:
– Только тебя и вижу. И луну. С меня хватит.
Несмотря на цветущую молодость (было ему лет двадцать пять), казался он диким в обращении, но осторожным по отношению к миру.
– Ну его, мир-то, – говорил он не раз Ниночке за чашкой кефира. – Добра от него не жди. Не туда мы попали, Нинок.
Ниночка обычно соглашалась: мол, не на той планете. Хотя о нашей планете она имела смутное представление. Ей нравился Вадимушка за душевность, простоту и дикость нравов (в квартире его действительно было дико), и за сны. Ниночка и сама была бы не прочь провести жизнь