шлеме, верхом на коне, с обнажённым мечом в левой и щитом в правой руке. Нынешний граф сумел стать более могущественным, чем его родитель: у него было больше замков, он имел земли даже в Англии, его кузен был архиепископом Руанским, а отчимом, Роберт, граф Дрё, – братом короля Франции. Не менее знатной особой была и супруга графа, Матильда Блуаская. И всё равно он знал, что за глаза его называют Ротру III Младшим. Он нахмурился. Виноват ли он, что родился позднее, чем столь неустрашимый воин, не раз имевший случай поразить врагов своим мечом. В войнах, которые ныне вели короли Франции и Англии, Ротру III досталась не слишком почётная роль, что-то вроде хозяина постоялого двора: то Людовик VII просил у него убежища на неделю, а то и того хуже, на месяц, то Генрих II гулял в волю по его владениям. Ротру не нравилось, как расточительно обходился французский король с его пшеницей и прочими запасами, но, в конце концов, граф Блуаский был прямым вассалом Людовика, а его дочь принесла неплохие земли в приданое. Зато уж старый лис Генрих играл с ним, как кошка с мышью, то угрожая отобрать ренту от поместий в Солсбери, то приглашая к своему вечно странствующему двору в Лондон, но неизменно используя его как гонца для передачи посланий королю Франции. И сколь могущественны ни были договаривающиеся стороны, он оставался при них слугой, не имеющим права голоса, подобным тому, что ожидал сейчас его распоряжений. Граф с завистью смотрел на всадника. Придёт день, и тот помчится во главе войска, чтобы сокрушить своих противников. Ротру подошёл к двери, где дожидалась стража:
– Вызовите Варина, – и снова сел, приняв самую величественную позу, какую только смог, дабы потрясти воображение обливающегося потом молодого воина. В это время года графство Першское, поросшее густыми лесами, превращалось во влажную вязкую лужу, и даже воздух казался тяжелее. Толстый кафтан из красной шерсти, в который был одет гонец, не слишком подходил для здешнего климата. Ротру пригубил воды с мятой и мёдом и по-кошачьи облизнулся.
– Жду приказаний, мой господин.
Перед ним стоял Варин Волчий Глаз, сенешаль и командир дружины германцев, выходец из земель Священной Римской Империи. Был он соломенный блондин, длинноволос, как принято у него на родине, ростом выше шести пье, силы неимоверной: ухватив за череп, мог легко поднять одной рукой воина в воздух, а другой – отрубить ему голову любимым своим боевым топором. Ротру слепо доверял ему, а причиной было событие, после которого он и получил своё прозвище. Однажды во время охоты на волчью стаю, державшую в страхе всю округу, один из волков набросился на Ротру и оторвал бы ему руку, если бы Варин со своим топором не пришёл на помощь господину. На миг показалось, что зверь насмерть растерзал воина: его лицо сплошь было залито кровью, так что не поймёшь, жив он ещё или мёртв. Но вскоре стало ясно, что убит не воин, а волк, а верный Варин поплатился глазом: через всё его лицо, через пустую глазницу пролёг розовый шрам, ото лба, через щёку и до шеи. Волчий Глаз прозвали его с тех пор, Ротр
