Ленин. Человек, который изменил всё. Вячеслав Никонов

сел за отповедь, чему посвятит следующие три месяца жизни. В процессе творчества Ленин не выбирал эпитетов в адрес оппонентов, называя их «тупоумными», «выжившими из ума», «политическим дрррянцом», «болотом», «дурачками», «организационными хвостистами» и т. д. Меньшинство, приходил он теперь к выводу, – не просто «обидевшиеся генералы», а оппортунистическое и ревизионистское крыло партии под руководством зараженных буржуазным духом, ненавидящих пролетарскую дисциплину интеллигентов, готовых принести в жертву ортодоксальный марксизм. А якобинство?

      «Революционный социал-демократ должен быть и не может не быть якобинцем, – уверял Ленин. – …В партии находятся не просто путаники, истерики и болтуны, а определенно – правое, ревизионистское крыло, под флагом борьбы с «бонапартизмом» сознательно разлагающее, парализующее всю партийную работу… Нужно прямо, решительно сказать: с этими господами мы в одной партии находиться больше не можем. Нам они не товарищи, а враги… Нужно, возможно скорее, из представителей большинства созвать съезд, который, объявляя об образовании партии непреклонного революционного марксизма, порвет всякую связь с меньшинством… «Искра» стала загаженным ночным горшком, и пусть другие возлагают его на себя как лавровый венок»³⁰⁴.

      В конце января – попытка примирения сторон. Совет партии, где Ленин оставался, трижды заседал все в том же «Ландольте». Мартов, Аксельрод и Плеханов провалили попытки Ленина и Ленгника сохранить за большевиками контроль над ЦК. «Плеханов идет вместе с мартовцами, майоризируя нас во всем, сколько-нибудь важном… Зато принята резолюция Плеханова: желательно, чтобы ЦК кооптировал соответственное (sic!) число из меньшинства… Мы заявляем, что единственный честный выход – съезд. Совет проваливает это»³⁰⁵, – информировал Ленин соратников. Его ярость нарастает. «Отношение Ленина к меньшевикам превратилось в жгучую безграничную дикую ненависть»³⁰⁶, – замечал Валентинов.

      Одновременно в феврале он уже бросает членам ЦК в лицо: «Я думаю, что у нас в ЦК в самом деле бюрократы и формалисты, а не революционеры. Мартовцы плюют им в рожу, а они утираются и меня поучают: “бесполезно бороться!”… Либо ЦК станет организацией войны с ЦО, войны на деле, а не на словах, войны в комитетах, либо ЦК – негодная тряпка, которую поделом выкинут вон». Кржижановский и Носков своей позиции не меняют – единство партии превыше всего. 13 марта Ленин и Ленгник информировали ЦК РСДРП: «1) Курц и Ленин слагают с себя временно должность членов Совета (оставаясь членами ЦК) впредь до выяснения характера наших разногласий с большинством Центрального Комитета… Ленин берет формальный и полный отпуск не менее чем на два месяца»³⁰⁷.

      Где-то в это время – уже известной либералкой – оказалась в Женеве Тыркова-Вильямс. Она обратила внимание на грязь в маленькой съемной квартире «Ильичей»: «Потребностей в комфорте, очевидно, никаких. У него, может быть, и есть, у нее, наверное, нет. Все ушло в мысли