– Да, но кто за это возьмется? – проговорил Рокки. – Тут нужен толковый малый, и к тому же наблюдательный.
– Дживс! – воскликнул я. – Пусть этим займется Дживс.
– А он согласится?
– Дживс, вы согласитесь?
Тут я впервые за все время нашего близкого знакомства заметил на лице Дживса выражение, которое с натяжкой можно было принять за улыбку. Уголки рта чуть-чуть оттянулись, в глазах промелькнул живой блеск. Обычно-то у него взгляд задумчивый, как у рыбы.
– Буду рад, сэр. На самом деле как-то в свободный вечер я уже посетил несколько любопытных мест и с большим удовольствием ввел бы такое времяпрепровождение в обиход.
– Прелестно! Рокки, я точно знаю, о чем твоя тетя хочет услышать. О кабаре! Мели ей всякий вздор на эту тему, она и уши развесит. Поэтому в первую очередь, Дживс, ступайте к Рейгелхаймеру. Это на Сорок второй улице. Любой покажет.
Дживс покачал головой:
– Простите, сэр, но к Рейгелхаймеру никто уже не ходит. Теперь самое модное кабаре «Повеселимся на крыше».
– Видишь? – сказал я Рокки. – На Дживса можно положиться. Он знает все.
Нечасто случается, чтобы и ты сам, и те, кто тебя окружает, были довольны и счастливы, но наша маленькая компания являла собой наглядный пример такой идиллии. Мы не могли нарадоваться. С самого начала все у нас шло как по маслу.
Дживс смотрел именинником: ведь его хлебом не корми, только дай возможность пошевелить своими несравненными мозгами, кроме того, он прекрасно проводил время и развлекался напропалую. Однажды вечером я видел его в «Ночной пирушке». Он посиживал за столиком прямо у танцевальной площадки и с явным удовольствием дымил толстенной сигарой. Лицо его выражало сдержанную благожелательность. Он что-то записывал в маленький блокнот.
Что касается нас двоих, то мне было весьма приятно оказать услугу старине Рокки, которого я искренне любил. А Рокки ликовал потому, что мог сидеть себе в пижаме сколько влезет и созерцать червяков. Тетушка тоже была на седьмом небе. Насмотрелась наконец на свой вожделенный Бродвей, правда, чужими глазами, но это, кажется, ее вполне устраивало. Я читал одно из ее писем, адресованных Рокки. Оно было исполнено восторгов.
Но и Рокки, надо отдать ему должное, сочинял по Дживсовым шпаргалкам такие письма, что и мертвого поднимут. Читать их просто умора. Вот как я, например, – заметьте, я обожаю ту самую жизнь, которая нагоняет на Рокки смертную тоску, – пишу своему приятелю в Лондон:
«Любезный Фредди, вот я и в Нью-Йорке. Недурственное местечко. Время провожу тоже недурственно. И вообще все вроде вполне недурственно. Кабаре тут весьма и весьма недурственные. Когда вернусь, не знаю. Как там все наши? Привет. Твой Берти.
P. S. Давно ли видел старину Теда?»
Честно говоря, Тед нужен мне, как щуке зонтик, просто надо же было хоть строчку черкнуть на второй странице. А вот как пишет старина Рокки:
«Дражайшая тетушка Изабель, не в силах выразить,