– Вот так с ней надо! Сейчас еще раз наору – и будет обед.
– Лучше не нужно, я не голодна!
Лида быстро собралась и ушла. Сцена произвела на нее очень тягостное впечатление. Она не могла понять, как Света решается на такое обращение с матерью? Будь та закоренелой преступницей, последней дрянью, жестокой стервой – такое обращение все равно немыслимо! «Она кричит на нее, как на горничную, а та смотрит на нее, как на пустое место, будто ее не оскорбили, будто вообще ничего не произошло! Как они друг друга ненавидят!»
И в самом деле Света как-то призналась, что отношения с матерью у нее «взаимно ужасные».
– Я видела, тебе в последний раз было неприятно, – сказала она. – У тебя все было на лице написано – дескать, как можно, какой ужас, падение нравов… Но знаешь, что я тебе скажу? Она первая стала меня изводить. Я бы никогда с ней так не обращалась, если бы она не начала сама. – Девушка говорила сбивчиво, явно волнуясь: – Я у нее всегда была козлом отпущения, с самого детства. То не так, это плохо, я сама плохая, чего она мне только не говорила! И всегда жаловалась отцу, если не могла со мной справиться, а тот меня порол. Весело? Она не любит меня и никогда не любила.
– Но почему? – только и сумела вымолвить Лида. И тут же устыдилась глупости своего вопроса. В самом деле, почему одних детей родители боготворят, а других (хотя упоминать об этом не принято) – ненавидят? Почему их стараются не замечать, не хвалить, поскорее сбыть с рук, убрать с глаз долой?
«Когда речь идет о любви, слово ‘‘почему’’ вообще употреблять не стоит», – думала она сейчас, рассматривая странную схему на доске. Лектор и сам смотрел на свое творение с каким-то недоверчивым удивлением. Казалось, он на миг выпал из реальности, усыпленный звуком собственного голоса. В аудитории было так тихо, что она казалась пустой. Однако пауза была недолгой – поймав нить своих бесконечных рассуждений, лектор снова заговорил. Поднявшиеся было головы снова стали сонно опускаться.
«Конечно, ее семью счастливой не назовешь», – продолжала размышлять Лида, искоса наблюдая за подругой. Та, казалось, спала, спрятав лицо в сгибе локтя. Пестрая кофточка туго натянулась на широкой спине, маленькие золотые часики на запястье тикали громко и отчетливо. До конца лекции оставалось полчаса. «Но раз так, почему она давно оттуда не ушла? Ведь мы с Алешей как-то устроились, хотя нам никто не помогал. А у нее всегда есть деньги. В конце концов могла бы продать машину – на это можно несколько лет снимать комнату, такую, как наша. Но нет, никогда она не уйдет из дома – все это только пустые разговоры. Она слишком привыкла к комфорту, к покою, к возможности уединиться. А потом, хотя она сердится, что мать не занимается хозяйством, но сама-то и вовсе ничего не делает! Та ей даже обувь чистит! Стирает ее вещи, гладит, убирает ее комнату. Я уверена, что Светка ни разу в жизни не мыла посуду. Она не сможет жить отдельно, это ей не понравится. Ну разве