– Скажу, что она связана с партизанами. Ведь Варька почему-то пустила их к себе в хату. Откуда они знали, где она живет, да еще и с полицейским?
– Брешет он, герр офицер, как сивый мерин! – выкрикнула арестантка. – Двое пришли к нему.
Начальник полиции двинулся к женщине, но Зигель остановил его.
– Погоди, лейтенант. Если эти люди пришли к Клинько, то почему они остались с тобой?
Унтерштурмфюрер постоянно путал обращения, то на «вы», то на «ты».
– Они не спрашивали дозволения и заставили меня пить.
– А ты и рада?
– Деваться мне было некуда, испугалась я.
– И допилась до того, что оказалась на кровати?
– После третьего стакана я ничего не помню. Проснулась, Клинько нет, вышла во двор, нет и лошади, и телеги. Вспомнила о приходе этих людей и тут же побежала в полицию.
Зигель взглянул на Клинько и спросил:
– Как ты оказался в заброшенном селе?
– Клянусь, герр унтерштурмфюрер, не знаю. В голове мрак. Видать, эти партизаны забрали лошадь и вывезли меня в село.
– Зачем?
– Этого я знать не могу.
– Почему именно тебя, рядового полицейского, не представляющего никакого интереса для партизан? Или все же представляющего?
– Ну не знаю я, герр унтерштурмфюрер.
– Почему ты пытался оказать сопротивление группе, задержавшей тебя?
– Брешет Молчанов. Он приказал поднять руки, я это сделал и никакого сопротивления не оказывал.
Зигель вздохнул и сказал:
– Выходит, все у тебя брешут, один ты говоришь правду.
– Но это так.
– А откуда у тебя вот это? – Унтерштурмфюрер бросил на стол карту.
– Не могу знать, герр унтерштурмфюрер. Я видел, как Молчанов достал эту карту из-под моего кителя, но клянусь всем святым, ее мне подсунули те же партизаны.
Зигель посмотрел на начальника полиции.
– Что скажешь, лейтенант?
– Не хочет господин Клинько признаться по-хорошему. Значит, придется провести допрос с пристрастием.
– Согласен. Работать с ним постоянно и лично до тех пор, пока у меня на столе не будут признательные показания. Должны же мы раскрыть взятого агента, чтобы отметить это в отчете. Иначе нас обвинят в халатности.
– Нет, – закричал Клинько. – Не делайте этого, я не виноват.
Ленц ударил бывшего полицая и заявил:
– Заткнись!
– А что будет со мной? – с нешуточным испугом спросила Варвара.
Офицеры проигнорировали этот вопрос и вышли из помещения.
– Бабу подержи до вечера и отпусти, – распорядился Зигель. – За домом ее установи наблюдение. А заставишь сожителя дать признательные показания, придется поощрить ее. Так, чтобы узнал весь поселок. Ну, скажем, телегой сена.
Ленц усмехнулся и произнес:
– Такое поощрение станет для нее хуже наказания.
– Не будет жрать самогон. Возможно, у нее не выдержит сердце. Разве можно так сильно