К вечеру Катерина устала и разомлела – после целого дня беготни, катания на санках по мягкому скрипучему снегу так приятно было сидеть в тепле в уютном кресле.
Николай поставил бокалы и налил ей и себе вина. Сегодня он выглядел необычно взбудораженным:
– Снегу-то сколько намело, я целый день вчера за зайцами гонялся – продрог весь.
Он пододвинул бокал.
– Что вы, барин, я не пью – меня мать убьет! – испуганно замахала руками Катерина.
– Так уж никогда не пробовала? Невозможно, – удивился Николай. – Да я думал, в деревнях младенцы вместе с молоком матери самогон сосут.
– Вот вам крест – никогда. Мать сказала: кто будет пить – тот, как папка, бедный будет.
– Твой отец – Бог с ним, а ты, можно сказать, уже читать научилась. Решайся же. Выпьем. За тебя!
Катерина засобиралась уходить:
– Пойду я, барин, завтра почитаем.
– Чего же ты испугалась, милая? Никто тебя не заставляет. Останься…
Николай присел рядом на корточки и умоляюще посмотрел ей в глаза.
Вино казалось таким манящим, красиво искрилось в хрустальном бокале, отбрасывавшем пугливые тени на стене. «Всего глоток – что от него будет? Вон папка бутылку самогона выпивает – и ничего, работать идет».
Катерина пригубила немного, потом еще немного. Ее разморило еще больше.
Николай сел рядом, придвинув кресло, и, укрыв своей горячей ладонью кисть Катерины, стал медленно водить ее пальцем по прыгающим строкам в книге, которая, вывернув страницы на обозрение, призывно раскинулась на лакированном столе:
– Бу-ря мгло-ю не-бо к-ро-ет…
К концу стихотворения Николай замешкал. Почувствовал: сейчас! Не в силах больше сдерживаться, он задумчиво полистал книгу и, найдя нужные строки, стал читать, меняя тембр, переходя на едва слышимый шепот:
– И мо-чи не-т, с-ка-за-ть же-ла-ю,
Мо-й ан-ге-л, ка-к я ва-с лю-б-лю!
У Катерины закружилась голова, стало нестерпимо жарко, буквы понеслись бурной полноводной рекой у нее перед глазами. Николай, опьяненный ее близостью и вином, придвинулся еще ближе. Катерина почувствовала его горячее, прерывистое дыхание у себя на шее:
– У тебя, наверное, спина болит – сегодня весь день санки таскала, – чуть слышно прошептал Николай. – Так нельзя. Ах, какая нежная шея, совсем ты на крестьянку не похожа. – Он, едва касаясь, кончиком пальца осторожно провел по выступающему шейному позвонку, под нежным, еще детским робким пушком.
Катерина вздрогнула, обернулась – и в этот миг ее настиг поцелуй Николая.
Сначала удивленная, потом обрадованная, очумелая от нахлынувших на нее чувств, она стала страстно отвечать на его поцелуй. Мысли опрометью проносились в голове: Николай – моя судьба! Он любит