А потом ранняя осень брызгала золотым крапом на голубую с зеленым акварель, подмешивала пурпур и бронзу в чистые краски на палитре. И Розочка уже звалась Розой Марковной, сменив цветастые платья на однотонное пальто и шифоновую косынку. Она угощала Сан Саныча сладкими пирогами и неизменно показывала на красный корпус университета, рассказывая, какие успехи делает Лев, их сын-студент. А за шахматным столом друзья обсуждали, что фигуры на доске совсем поменялись, и сама доска распалась на отдельные клетки, и в чью пользу будет следующая партия – неизвестно.
В серое межсезонье навсегда ушла в райские сады Роза Марковна, прихватив с собой всю любовь из их, с Ником Соломоновичем, жизни. Лев женился и выехал с женой в Израиль, и только и осталось одинокому старику, что шахматные партии с закадычным и таким же одиноким Сан Санычем. Что ж, жизнь, как шахматная доска: бывают белые клетки, бывают черные, и пройти их нужно непременно, пока хочешь оставаться в игре. Разговоры за шахматным столом теперь о ревматизме и сахаре в крови, о ценах на молоко, да о том, что Лев практически не звонит. Но Ник Соломонович не унывает – печет пирожки с курицей и рисом (не такие, конечно, как Розочка пекла, но есть можно). И каждый раз потихоньку засовывает пакет с пирожками в потрепанный портфель рассеянного Сан Саныча.
А зима уже готовит снежные кисти, чтобы выкрасить все вокруг в однообразный белый цвет. И, видно, шахматная партия подходит к концу. Лев приехал к отцу для серьезного разговора, и, наверное, придется принять его предложение – ехать доживать свой век на чужбину. Но Ник Соломонович опытный игрок и понимает, что положение на доске безнадежное, а это значит, что пора чем-то жертвовать и соглашаться на компромиссы…
Храня в памяти последнюю, «мировую» партию с другом, в воскресенье Сан Саныч не смог усидеть дома. Ведь привычку всей жизни пальцем не вытрешь. Он неспешно оделся, взял под мышку старенькую доску, вышел из дома и, покачиваясь, поплелся в парк. Дойдя до их, с Ником Соломоновичем, столика, он присел на свое место один. Пожилые игроки вокруг притихли, наблюдая за самым старым игроком, сидящим в одиночестве перед нераскрытой доской. Никто не решался присесть на опустевшее место. И вдруг… на туманной тропинке парка показалась фигура Ника Соломоновича. Завидев старого друга, он привычно раскинул руки для объятия, сжимая в пальцах газетный