За секунду до сумерек. Евгений Штауфенберг

кто-то там проговорился из охотников, что отец Сармы в Торговое время, ездил к лесовикам с ними и что-то купил. А что он еще мог купить накануне свадьбы. Вот тогда он впервые и загорелся, всё было легко, он единственный в Селе кто знал о свадьбе и о покупке. Надо зайти и взять, умно, чтобы никто ничего не услышал лишний, а потом останется только продавать, через кого-нибудь, еще недели две. В основном рассчитывали, что будет соль – ее на свадьбу дарили всегда, это была действительно «цена», скорее всего, на это можно и дом построить разом, и скот свой взять. Чем больше он об этом думал, тем больше убеждался, что им повезло, помимо самой стоимости, это еще и настоящая возможность силу попробовать, о чем-то подобном уже давно говорили и обсуждали это. Он прибежал с утра и первый раз стал убеждать вот так: «Надо… сейчас… взять… сколько ты собираешься…»

      Тогда он их убедил, и они все сделали, как и придумали с самого начала, правда, тоже не гладко, от волнения наделав кучу лишнего, когда убегали, всю соль, которую, по идее, можно было продавать почти сразу же, просыпали кучей в десяти шагах от дома, и Чий смотрел, как белая струя льется вниз, прямо в грязь, и как ее топчут босые ноги, но ткань и часть шкурок они донесли к Шаге на сеновал. И после началось другое.

      Тогда была зима, даже нет, осень еще, две недели прошло и ничего не изменилось, ничего они не продали, так как это было практически невозможно. Слишком приметная материя, надо было думать что-то еще. И время потекло. Сначала прошла еще неделя, потом еще этих временных трудностей, и оказалось, что уже месяц миновал с тех пор, как они украли, а все остается так же. Осень кончилась, потом прошла зима, началась весна, и у них по-прежнему ничего не выходило. Уже собирались продать кому-нибудь из тех, кто сможет потом навариться, сдав ее не в Деревне, перебрали все варианты – не оказалось никого подходящего. Потом стали думать продать кому-нибудь, чтобы тот имел возможность вернуть свое с прибылью через несколько лет, когда все забудется, пока опять же ничего не получилось. Время шло, прошла весна, и, что интересно, реально изменений не происходило, но казалось, что что-то меняется, появляется опыт, какие-то наметки на будущие, что сейчас у них другой уровень, не такой как был пару месяцев назад, то есть: «Я не могу договориться, но я уже гораздо лучше определю, к кому и подходить не стоит», хотя он и понимал, что все это может и не иметь под собой никакой почвы.

      И вот теперь было уже почти что-то с Холмом, сорвалось. Как выяснилось, оставалось надеяться на этого брата Краюхиного двоюродного, который сегодня придет, а значит, надо будет действовать по тому же плану примерно, что он придумал для Холма. Идти, с кем-то встречаться на ночь глядя, говорить. Сколько всего этого уже было. В темноту шагать.

      Он представил это и понял, что не хочет. «Потому что и сам уже не веришь, что что-то получиться на этот раз, – сказал он себе. – И если я к этому так отношусь, у которого из нас троих уверенности в успехе больше всех, то как они к этому относятся?»

      – Может, что сегодня и получится уже.

      Ага, жалеешь меня, что ли, хочешь приятное сделать.

      Должен, говоришь, прийти? А что этот тогда