– Заговорила его, не иначе, ведьмакова дочь! – шептались бабы.
– Чего ты бледная такая, не заболела? – спросил Иван Никитич, помягчев голосом. – Перепужал я тебя вчера. Так ты прости, не гневайся…
– Что ты, тятенька! Здорова я!
– Ну, так иди в избу. Я тут повожусь маненько… Так, на всякий случай.
Дарья вошла в избу и наткнулась на заплаканную, сердитую Аннушку.
– Чего ты, Анюта, плачешь?
– Да, – отвечала та, кривя румяные губы и жалобно глядя на сестру своими светлыми, русалочьими глазами, – тятенька совсем лютый сделался! Никуда меня не пускает. Темнеет, дескать, дома сиди! По над всеми окошками кресты нарисовал, как от нечистой силы. Чего это он?…
– Ну, и посиди, раз отец говорит. Он зря ничего не делает!
– Ага! А сама куда вчера на ночь глядя убежала? Я ведь знаю, зачем ты на заимку бегала!
– Зачем? Да я за тятю беспокоилась, потому и бегала…
– Не ври! Я все твои мысли читаю: Марко ты хотела видеть, вот! Что, понравился он тебе? А тятя тебя за него и не выдаст!
– Так он еще и не сватается…
– Посватается, куда денется! Видела я, как он на тебя смотрел… Дашенька! Ну, скажи тяте, пусть меня отпустит! Мы вчера сговорились с Танькой, я ей платье кроить хотела…
– Вот еще нашлась мастерица! Сукно испортить хочешь? Не буду я просить. Я ведь тоже чувствую, не за тем ты просишься!
– У, ведьма!
– Сама такая!
Сестры надулись друг на друга и расселись по разным углам…
Немного погодя вошел Иван Никитич и приказал накрывать стол к ужину. Поели, и отец улегся спать, не забыв напомнить Анне о запрете на гулянье:
– Уйдешь, вожжами отхлещу, не погляжу, что большая выросла!
Та недовольно фыркнула, но промолчала. Девицы споро убрали посуду, улеглись в своей горенке, и скоро все в доме затихло.
***
Среди ночи всех разбудил бешеный лай собаки, оборвавшийся жалобным визгом. По двору простучали чьи-то тяжелые шаги, и входная дверь затрещала под сильными ударами.
Иван Никитич скатился с полатей и вооружился топором, предусмотрительно оставленным у печи. Дарья хотела засветить лампу, но он не позволил. Приказав дочерям не высовываться, он подошел к окну.
Какая-то зыбкая, невнятная фигура темнела перед входной дверью. Запертую на легкий крючок, ее ничего не стоило бы отворить мужику, но вместо того, чтобы тянуть дверь на себя, незнакомец толкал ее внутрь. Он бился в дверь с такой силой, что доски трещали и прогибались.
– Кто это, тятенька? – дрожащим голосом прошептала Дарья.
– Не смотрите