– Эка тебя пробрало, – заметил Цент. – Первый раз наблюдаю столь бурную реакцию на страшилку. Сразу видно, что ты никогда не бывал в лагере.
– В пионерском? – глотая слезы, уточнил Владик, медленно приходящий в себя после пережитого потрясения.
– И в пионерском тоже. Ладно, раз тебе так заходят страшилки, лови следующую. Эта история про зеленые шторы. Жила-была маленькая девочка, и звали ее, предположим, Владик. Ну, то есть, на самом деле, это был мальчик, но все вокруг его принимали за девочку. Он и одевался, как девочка, и вел себя, как девочка, играл не в солдатиков, а в куклы. Короче, такой вот мальчик странный.
И вот однажды родители купили девочке Владику зеленые шторы. Ну, купили и купили, зеленые и зеленые. Казалось бы. Но жила в их доме одна старуха, страшная такая, горбатая, вся в бородавках, и вот однажды говорит она девочка Владику: девочка-девочка, знаешь что?
А девочка и спрашивает: что?
А старуха ей в ответ….
Цент опять выдержал грамотную паузу, а потом заорал что есть мочи невыносимо страшным голосом:
– Смерть тебе! Умри! Сдохни! Гори в аду!
Только что сумевший подняться на ноги Владик вновь оказался на полу, рыдая, икая, и трясясь от ужаса. За полтора года карьеры землекопа он успел забыть, что за человек Цент, и как весело бывает проводить с ним время.
– Следующая история про красные носки, – сказал князь. – Жил был мальчик Владик, но не тот же самый, а другой. И вот однажды, на день рождения, подарили ему красные носки….
Владик был уверен, что он не переживет эту ночь. Часов до двух Цент травил свои страшные истории, и каждой из них умудрялся ввергнуть Владика в ужас. Казалось, не будет конца этому истязанию, но в какой-то момент Цент прикрыл глаза, замолчал и захрапел. А Владик еще долго лежал на кровати с широко распахнутыми глазами, потный, бледный, чуть живой, и ему мерещилось, что со всех сторон к нему подбираются гробы на колесах, зеленые шторы, красные носки и еще множество ужасных предметов, сгубивших немало маленьких мальчиков и девочек. Ни один, даже самый страшный фильм ужасов, не повергал Владика в состояние столь всеобъемлющего и тотального кошмара. Несчастному программисту казалось, что он вообще больше никогда не сможет заснуть, ибо стоило закрыть глаза, как сразу же охватывал невыносимый страх. Так он и лежал в вытаращенными глазами почти до самого утра, слушая мелодичный храп Цента и с трепетом ожидая, когда гроб на колесиках и красные носки явятся по его душу.
Сон сморил Владика лишь тогда, когда за окном забрезжил рассвет. Программист забылся беспокойным сном, но и тот не продлился долго. Казалось бы, только сомкнул веки, как уже был зверски разбужен. Цент не стал церемониться со своим денщиком, и выплеснул на того спящего ведро ледяной воды.
– А еще удивлялся, почему у нас в Цитадели так плохо развивается сельское хозяйство, – заметил князь, не обращая внимания