При свете керосинки Владик выставил на стол консервы, сухари и бутылку водки. Столовые приборы обнаружились здесь же.
– Ну, что, торжественно объявляю поздний ужин открытым, – провозгласил Цент, подсев к столу. – Не стесняйся, очкарик, налегай на тушенку, благо она чужая и ее не жалко. Чужое завсегда вкуснее, чем свое. А если ты это чужое не просто нашел, а силой отнял, а прежнего владельца сурово покалечил, или вообще убил, то вкусовые качества провизии усиливаются многократно.
Владик тушенку, конечно, любил, хоть и нечасто видел ее на своем столе, но аппетит изрядно портила жуткая обстановка. Программиста не оставляло ощущение, местами переросшее в уверенность, что они зря остановились здесь на ночь. Поэтому кушал он вяло, почти через силу. От страха ему натурально кусок в горло не лез.
А вот у Цента будто открылся второй желудок. Князь опустошал одну консервную банку за другой, сухари засыпал в рот горстями. Дабы увлажнить сухомятку, славно приложился к бутылке с водкой.
– Будешь? – спросил он у Владика, протягивая ему емкость с огненной водой.
– Нет, спасибо, – отказался программист.
– Выпей, – настоял князь. – Для храбрости. Хоть трястись перестанешь.
Владик поддался уговорам, и принял грамм пятьдесят. Не помогло. Храбрости не прибавилось ничуть.
Покончив с ужином и выкурив на крыльце сигарету, Цент запер дверь и улегся на кровать в одежде и обуви, поставив керосинку рядом с собой, на тумбочку, откуда предварительно смахнул на пол какие-то фотографии в рамках. Волшебный топор князь положил по левую руку, дробовик прислонил к стене рядом с кроватью. Вытащил из-за пояса пистолет, проверил обойму и сунул оружие под подушку. По-хорошему следовало бы поставить растяжку на входе, но Цент решил не горячиться. Темные силы такой ерундой не остановишь, скорее сам на ней подорвешься поутру, когда сонный и зевающий отправишься по нужде.
Владик занял кровать напротив, и теперь ворочался на ней, пытаясь найти удобное положение для своего тщедушного тела. Положение упорно не находилось, и Владик начал подозревать, что во всем виновата расшатанная нервная система.
– Что-то не спится, – заметил Цент, ковыряясь ногтем мизинца в своих крепких зубах, между которыми застряли куски тушенки.
Программисту тоже не спалось. Его мучило тягостное предчувствие, что в эту ночь с ним непременно произойдет что-нибудь ужасное. Он со страхом смотрел на дверь, запертую на два хлипких шпингалета, и, холодея, представлял, как та внезапно распахивается, и в избушку вползает зловещая тьма, протягивает к нему свои щупальца, разверзает полную зубов пасть….
– Давай, что ли, страшилки рассказывать, – предложил Цент.
Владик содрогнулся. Только этого и не хватало. Он и без всяких страшилок чуть живой от ужаса.
– Может, не надо? – предложил программист.
– Да ведь скучно, – проворчал князь. – Чем