И Цент, разнервничавшись, закурил сигарету.
– Что уж говорить, – вдохнул он, – тяжела княжеская доля. Не каждый этакий груз на своих плечах вывезет. До неприличия, иной раз, доходит. Сижу, как-то, шашлык кушаю. А ко мне тут подступают, и давай требовать разбираться с проблемой утилизации фекальных отходов. Да что за люди, а? Человек сидит, кушает, а они к нему с переполненными сортирами лезут. И, главное, проблемой это нарекают. Да разве не является это прямым доказательством возросшего благосостояния граждан? Раз за ними выгребные ямы очищать не успевают, следовательно, питаться люди стали значительно лучше. А чья в том заслуга? Моя заслуга, естественно, ибо все хорошее, как известно, исходит от верховного правителя, а все плохое от того мужика, который мимо проходил и косо посмотрел. И вот добился я процветания, насытил народ свой, но даже после этого не дают спокойно шашлыком полакомиться. Ох, Владик, как же тебе повезло, что никогда ты не займешь никаких важных руководящих постов, но проведешь всю жизнь свою в поле, в трудах беззаботных.
– Но Алиса обещала подыскать мне какую-нибудь должность, – напомнил Владик.
– Она подыщет! – сквозь зубы процедил Цент. – Тоже мне, командирша. Да кем она себя вообще возомнила? Я князь! Я! Хочу – буду чавкать. Хочу – спать до обеда. И до ужина буду, и хрен мне кто слово поперек скажет. А еще это ее вечное – надень штаны, надень штаны. Я самодержец, моя воля – закон. Захочу, вообще всегда без штанов ходить буду. А захочу, так отменю штаны во всей Цитадели. Вот возьму, и мораторий на них наложу с горкой. А ты, Владик, не бойся, я ей тебя сгубить не дам. Высокие должности, они хуже каторги. Ты там и года не протянешь. Нет, не бывать этому. Ты мне друг, и я тебе удружу. Приложу все силы, употреблю всю власть свою, но оставлю тебя там, где ты есть – в поле. Ничего не бойся, я спасу тебя любой ценой. Можешь спать спокойно, не ворочаясь. Клянусь тебе, что до конца своих дней ты останешься простым землекопом.
Прозвучавшие слова собеседника ввергли Владика в уныние. Только-только в его жизни наметился какой-то просвет, и вот опять возникла серьезная опасность вновь оказаться по самые уши в стабильности и безнадеге. Судя по всему, Цент всерьез вознамерился всю жизнь продержать его в землекопах.
– Я бы мог, все-таки, попробовать что-нибудь другое, – робко подсказал Владик, которого уже тошнило от свежего воздуха и простого крестьянского труда.
– Это можно, – согласился Цент. – Одобряю твое стремление к разнообразию, сам этим грешу. Не люблю, к примеру, когда два дня подряд на ужин одно и то же подают. Если сегодня гуляш, то назавтра, будьте любезны, изготовить мне иное кушанье, котлеток, там, или рыбу. Рутина утомляет, это да. Ну, раз хочешь, то похлопочу о твоем трудоустройстве лично.