Брала в бурливый оборот
Меня воинственная молодость.
Чтоб мне не плакалось в пурге,
А в сушь не парилось колодиной!
Я снова в чистом четверге
Любуюсь утреннею родиной.
Она меня, чтоб пуще рос,
Чтоб рано душу не разбаловал,
В ребячий праздник вербохлест
Порола веткой красноталовой.
Я жил, случалось, налегке,
Но никогда не плавал в подлостях.
И снова в чистом четверге,
И снова чист душой и в помыслах.
Пускай в любви не взял я верх,
Печаль годами перемелется.
А после дождика в четверг
Любовь, быть может, переменится.
Сподоблюсь селезню в реке,
Траве и облаку лобастому.
Я снова в чистом четверге
Земле и небу благодарствую!
«Не занимать ума и силы…»
Не занимать ума и силы,
Не зрить разбег чужой судьбы,
Занять бы горести осины,
Занять бы робости вербы.
Чтоб ради шелеста простого,
Захороня навеки злость,
Взамен оставленное слово
Средь веток тонких прижилось.
Чтоб жизнь текла и совершалась
В неиссякаемой тиши
И чтоб душа не отрекалась,
Не отрекалась от души.
Июль-сенозорник
Мягко стелет июль-сенозорник,
Сладко спать, а вставать тяжелей.
Пахнет медом увянувший донник,
Звонкий зной не уходит с полей.
Благодатна ты, лета макушка,
Ни с какою порой не сравнить.
За рекою охрипла кукушка,
Перепутала девичьи дни.
Оглянуться едва успеваю,
Возмужание чувствую сам,
Словно я, молодой, поспеваю,
Созреваю по дням и часам.
Мне не выскажут даже упрека,
Что в стоячие воды гляжу,
Не мечтаю уехать далеко,
По березовым рощам брожу.
И хоть я не речист, не прозорлив
И минувшие дни не хвалю, —
Как медовый июль-сенозорник,
Чью-то душу добром наделю.
«За сеном…»
За сеном!
За сеном
В лесные отроги,
Прогретая солнцем, скликает страда.
Под танец копыт
На забытой дороге
Усталые ребра разводит арба.
За сеном!
За сеном,
Полянным и сочным,
Там землю не взрыл торопливый распах.
За солнцем,
За криком,
За смехом сорочьим,
За бисером пота на красных плечах.
За сеном!
За сеном,
За самым едовым!
И донник подкошенный вянет в валках…
Недаром же косы
Блаженным коровам
Вещуют утрами ручьи молока.
Леший
Бедный леший, царь лесов опальный,
Где нашел ты в старости привет,
Что свой лик дремучий и печальный
Ты не кажешь более на свет?
Затаил