Я пожал плечами. Я всегда знал, что Оуэнс не питает ко мне симпатии и при любом удобной случае готов зашвырнуть меня в изолятор. Только и я, прожив здесь четыре года, покрылся слизью, как борцы, натираются маслом, так что ухватить меня было не так-то просто.
–Наверное, опять неправильно дышал во время ужина. – Ответил я и, натянув рубашку, под сочувственно-восхищенные взгляды моих товарищей отправился к Шарпу.
2
Шарп был главным контролирующим специалистом, чья задача состояла в том, чтобы смотреть за тем, как смотрят за нами. У него был свой кабинет в административном корпусе: очень холодный и очень узкий. Про себя мы назвали его «кишкой». Обычно он сидел, закутавшись в телогрейку и зимой, и летом, надев высокие сапоги, в которые заправлял суконные штаны защитного цвета.
–Вы звали меня, сэр? – Пытаясь быть более или менее учтивым, спросил я, войдя в кабинет.
Я был в одной рубашке и меня пробил собачий холод, так что я невольно задрожал.
–Что с тобой? – Покосился на меня Шарп.
–Холодно, сэр. – Пояснил я, потирая руки и скукоживаясь, будто пытался завернуться сам в себя.
–Встань ровно! – Рявкнул Шарп и холод сразу прошел. – Ты сегодня опоздал.
Это не было вопросом, но я понимал, что раз уж мне не избежать участи пленника, то я мог хотя бы посопротивляться.
–Нет, сэр. Я пришел еще до отбоя. – Тихо ответил я.
–Что? Хочешь сказать, что не таскался с этим, – он посмотрел на тетрадный листочек, – Люком Бландтом?
–Сэр, мы просто гуляли. – Ответил я, и мне снова стало холодно.
Шарп поежился, сильнее прикрываясь своим сюртуком.
–Ты живешь здесь четыре года и должен знать, что контакты с представителями других возрастных групп недопустимы.
–Но, сэр. – Я поднял руку, будто пытался отмахнуться от назойливых, глупых обвинений, но Шарп стукнул кулаком по звонку на его столе и в дверях появился рослый, полоумный парень, которого мы звали Дед, а как было его настоящее имя никто из воспитанников не знал.
–Отведи его в камеру. – Кивнул Шарп и посмотрел на меня.
Он привык к мольбам от тех, кому удавалось схлопотать пару часов или дней в изоляторе, но от меня он никогда не получал такого удовольствия.
–На два дня. – Добавил он, когда Дед схватил меня за руку.
Дед ослабил хватку, когда мы вышли из кабинета Шарпа и сочувственно посмотрел на меня.
–Что? – Грубо спросил я.
Дед был славным парнем, лет двадцати, который тоже воспитывался здесь, и я не знаю, стал ли он недоумком после этого воспитания, или уже родился таким, но факт оставался фактом: умом он точно не блистал. Казалось, все жизненные силы, которые должны были уйти в мозги, ушли, на самом деле, в рост.
–Ты злой. Это не полезно. – Тихо отвел он.
Я снова посмотрел на него, оценив сосредоточенность его лица и нахмуренный лоб, перерезанный глубокой морщиной и красный широкий шрам на шее.
–Всегда