Костя попытался тронуть несуществующее стекло, но рука его прошла дальше во тьму.
– Тьфу ты, и правда стекла нет, – сказал он и посмотрел на лавку. – Вот пропасть.
В метель, сейчас уже сходящую на нет, сюда попало довольно снега, когда же состав готовили к дороге, то включили обогреватели; снег растаял и образовал основательную лужу; в неё-то и сел наш доблестный водитель.
Спасатели, я и Злата засмеялись в голос. Даже Костя, и тот смеялся, но вагон всё же решили сменить, ведь замерзать нарочно не стремился никто.
Мы прошли в первый вагон от головы состава. Все стёкла оказались на месте, вот только ни одной живой души, кроме нас, как и в предыдущем.
– Ты не находишь странным, что и здесь никого нет? – спросила меня на ушко Злата.
– Нет, – ответил я, – наверно они все в последнем вагоне. Вместе ничего не страшно.
Ответом моим она удовлетворилась.
3
Часам к девяти, когда за окном было по-прежнему темно, я начал беспокоиться.
– Странно, – сказал я вслух, – почему до сих пор не светает?
– Дурачок, – нежно промолвила Злата, – мы уже почти во власти полярной ночи. Тут, если и светает, то очень поздно и на весьма короткое время.
– Блин, – вырвалось у меня, – ну, почему я не подумал о том, что действовать придётся во мраке?
Ты боишься темноты? – удивилась Злата.
– Нет, не боюсь, – ответил я, – просто недолюбливаю мрак, хотя ночь – моё любимое время суток.
– А это самая долгая ночь, и вся она наша, – загадочно произнесла девушка, и прижалась ко мне ещё теснее, а ведь на лавке никого, кроме нас, не было.
Спасатели все, как один, снова улеглись спать. Я очень надеялся на то, что в нужный момент это сполна будет компенсировано полной сосредоточенностью.
Тут заворочался Володька и поднялся с лавки. В его глазах я, как ни странно, тоже увидел обеспокоенность. Он вынул сигарету из пачки, достал зажигалку, и, держа на виду, щёлкнул ею пару раз, словно демонстрируя, что она не зажигается.
– Пойду у народа попрошу прикурить, – сказал он, проходя мимо нас.
Я не стал протягивать ему свою, понимая, что этот похожий на интеллигента спасатель хочет проверить некоторые догадки, терзавшие его до сих пор.
Я дождался, пока он уйдёт, и сказал Злате:
– Всё меньше и меньше мне нравится эта поездка. И чем дальше, тем слабее мне верится в её успех.
– Не надо упаднических настроений, – прошептала она, и плавно повернула моё лицо за подбородок к своему.
Но поцеловать меня она не успела. В вагон ввалился Володька. На абсолютно белом лице, вылезая из-под очков, горели тревогой два широко распахнутых глаза. Он попытался что-то крикнуть, но не хватило воздуха. Наконец, он набрал полные лёгкие кислорода и гаркнул:
– Ребята, подъём!!!
4
Такого подъёма я не видел даже в армии. Уже в следующую секунду вся команда была на ногах. Только мы со Златой по-прежнему сидели и удивлённо хлопали глазами.
– Что