– Что не понял?
– Что, как? Вы решили дно не сращивать?
– Как это не сращивать? Я спрашиваю, как?
– Это моя работа, Император. Мне пора в центр чаши.
Император сначала опешил, потом нервно кусал губы, пытаясь понять, что здесь – не так, и, наконец, прохрипел:
– Иди.
Как это выглядело со стороны? Наверное, малопонятно. Ни резких движений, ни эмоций на лицах, и пусто в груди (по меньшей мере, у Строгора). Наверное, бессознательно он тянул время. А к смерти так и не приготовился. Совсем. Хотя понимал, что задача – неисполнима.
Не…? Строгор шагнул с края твердого основания, – и едва не упал. То, что называлось чашей, оказалось, все лишь, россыпью битого стекла. Оно чутко отзывалось на каждый шаг, норовя выскользнуть из-под ног. Иногда Строгору на мгновение казалось, что там проскальзывают короткие радуги, и снова все становилось невыразительно серым.
Наверное, его решение было ошибкой. Видимо, скоро спохватится и Драм, но ….
Но Строгор упорно тянул время, давая ураникам возможность уйти, как можно дальше.
Строгор давно ждал окрика Драма, а тот прозвучал подобно хлесткому удару кнута:
– Может, хватит испытывать мое терпение? Возвращайся обратно. Твоей крови будет маловато, но к нашему счастью, эти недомерки далеко не ушли.
– А-А-А-А! – Закипая яростью, взревел Строгор, и уже готов был метнуться к Императору. И метнулся бы, если бы ухо не вычленило из многоголосия тихий нежный звон далеких колокольчиков. Точно такой же звон был у колокольчиков, с которыми никогда не расставались ураники. «Получается, их поймали?».
Строгор метнул полный ненависти взгляд в сторону Драма, но там ураников не было.
Слишком больно обожгло ногу, – и Строгор невольно схватился за карман.
4
Наверное, это – первая радуга в этом, лишенном солнца мире, – и Строгор никак не мог оторвать от нее взгляда.
– Достаточно. Будь мужчиной. Выходи к нам.
Строгор вздрогнул, и бессознательно поднял кристалл над головой.
На что он надеялся? Там, на берегу, радуги, всего скорее, и не заметили: слишком мал этот осколок таинственного солнца. Слишком мал, чтобы его такой нестерпимый жар, чтобы …, чтобы …. Строгор уже совсем забыл, зачем он здесь, зачем он показывает этим людям этот ос…?
И он не спасет бедных детей, которых привели …. Колокольчики уже звенели повсюду. Или по всей чаше? Или только в его воспаленном мозгу?
И Строгор, уже не в силах выдержать боль, выронил из обожженных рук горячую каплю. Ему на миг показалось, что капля прошла сквозь него, но, наверное, это – не так, поскольку и боль не угасла, и звон уже поднимался над поверхностью чаши. А так, где разгуливал звон …. Видели ли на берегу то, что видел Строгор? Любимую картинку детства, – одну из немногих запомнившихся. Ровно так трескучий мороз стягивает осколки льдин на водной глади.
Ровно так. Сначала, – как правило, в самом холодном месте, – переметнулись от льдинки к льдинке