Отступив на шаг, Лоренцо замирает:
– Donna rinascimentale… Una vera e propria donna rinascimentale21, – фанатично шепчет архитектор.
Он смотрит на меня так, как смотрят умирающие от жажды в пустыне на стакан с родниковой водой. Лоренцо протягивает руку и кончиками пальцев дотрагивается до моей щеки, очень осторожно, как будто боится, что я исчезну.
Никто в целом мире не умеет настолько исступлённо восхищаться женским телом, как это делает итальянец. Он боготворит его, рискует ради него. Это его самая сильная страсть и истинная любовь.
– Мадонна, такое ощущение, что ты сошла с полотен Ренессанса. Я просто не могу в это поверить.
Я тоже не могу поверить: потому что всю жизнь стеснялась своего тела, далёкого от модных идеальных параметров, потому что никто в жизни ни до ни после него настолько не восхищался мною. Особенный стыд и неудобство я испытывала из-за большой груди. Те, кто о ней мечтают, просто не знают, что это такое в реальности. И уж абсолютно точно мне бы никогда и в голову не пришло вот так – в одном белье – стоять посреди комнаты перед мужчиной.
Он подходит, касается губами моих губ, подбородка, затем переходит к шее и ключице. Медленно опуская бретельки, освобождает мою грудь от бюстгальтера. Я прикрываю глаза, отдаваясь волне удовольствия, которая накатывает на меня при каждом его прикосновении. Лоренцо встаёт на колени и проходится губами по моему животу, медленно покусывая кожу, двигается к внутренней стороне бёдер. Время от времени он что-то шепчет на своём красивом, похожем на журчание серебряного ручья, языке, и в этом полушёпоте – полустонах слышится несдерживаемый восторг. Можно подумать, что он впервые в жизни видит женщину. Я чувствую, как его начинает немного трясти. Животное возбуждение мужчины сразу же отзывается во мне. Я погружаю пальцы в его жёсткие чуть вьющиеся волосы и немного тяну за них. Лоренцо встаёт, прижимает меня к себе и, чуть приподняв, тащит в строну спальни. Затем начинает мучительно долго снимать оставшееся бельё. В какой-то момент не выдержав, я тяну итальянца на себя.
– Нет, нееет, – шепчет он, – не торопись. Le cose buone si fanno piano22.
Мне всё равно. Я хочу его немедленно. От желания судорогой сводит мышцы внизу живота, а ноги бьёт мелкая дрожь. Пока он с медлительностью садиста колдует над моим телом, я впиваюсь ногтями в его бёдра. В какой-то момент он останавливается, резко хватает меня и переворачивает на живот, накрывая сверху своим телом. Мой крик эхом разносится по пустому