бытия – она, что было для меня потрясением, творилась кистью, как мне тогда казалось, невидимого художника, а не самими людьми. И по всему выходило, что такие философские определения, как фатум, карма, рок, удел, были не просто словами, а страшной по своей необратимости игрой богов и духов. Потрясение усиливалось ещё и обстоятельствами, подтверждающими неведение людей об истинном кузнеце, кующем счастье для каждого в отдельности человека. Внешне так и выглядело, так как люди жили беспечно и бездумно. Но я не мог допустить мысли, что люди всего этого, игр богов, не знают и не подозревают. Многие знают наверняка, видят или чувствуют, по-разному себя ведут. По-разному противостоят навязчивой необратимости. Внешнее поведение человека не характеризует его сущности, это всего лишь следствие завуалированной действительной причины, побуждающей к действиям, пусть и регулярным. И она, та, что побуждает к динамическим движениям жизни, всегда прячется в глубине сознания или подсознания человека. Кто о том не задумывается, а делает поспешные выводы, тот искренне удивляется, например, почему это одни впадают в агрессию, другие в апатию без видимых причин. А всамделишная причина всегда скрыта, вполне возможно, что и от самого человека. При таком раскладе динамические движения жизни невозможны без ошибок, то есть без неосознанных грехов. А есть и такие фрукты, кому сознательный грех – мать родна. Стоп. А при чём здесь грех, тем более сознательный? Похоже, не при чём. А слово-то прицепилось. А может, это не слово прицепилось, а может, это во мне пробуждается или созревает греховное нечто, всё время заставляя упоминать его? Как мне реагировать на эту подозрительную повторяемость? Откуда она? Или отчего она появляется? Может быть оттого, что мои думы, не сотканные между собой, противоречивы? От этого теряю нить начала своих дум и скачу от темы к теме, которые порой никак не связаны между собой. И блуждаю среди трёх сосен.
Блуждание моё не есть сопротивление Богу, а есть попытки обрести опору под ногами – извечный смысл жизни. А он, точно издеваясь, с завидной закономерностью, ловко, подобно проворной рыбе, постоянно ускользает из рук и, упав снова в реку, исчезает из виду в глубинах вод. Потом снова появляется, как бы дразня, в самых неожиданных местах. Не во весь рост, а всплесками. И я снова окунаюсь в те места реки жизни, где видел или слышал его появление. Но всё было тщетно. Прошло много вёсен и зим, а смысла жизни я так нигде и не обнаружил. Устал за ним гоняться. Может, плюнуть на всё и заняться просто созерцанием жизни как таковым? Хотя рановато. Много вопросов осталось без ответов. Надо идти дальше.
Неуловимость смысла жизни открыла передо мной неожиданным образом некое свойство самой жизни – её стремительность, несмотря на всю её кажущуюся, порой вялую текучесть. Такой голографический, виртуальный иллюзионизм, не знаю кем демонстрируемый, ненавязчиво, но здорово отвлек меня и перевел стрелку моей неугомонной пытливости в другую сторону – в мир миража, вынудил меня бежать
