Ислам тоже не избежал болезней всех мировых религий, расколовшись на два течения – суннитское и шиитское. Это бы ничего, но произошло ещё одно разделение ислама на две ветви – агрессивное, то есть «фундаменталистское», и мирное. Вторая ветвь вроде и в большинстве, но она пассивна. А первая удивительна активна. И потому именно она на устах у тех, кого считают в исламском мире неправоверными, которые в свою очередь мало знакомы с этой религией, в особенности с мирной ее стороной. К сожалению.
Всё так, но вернемся к нашим «баранам». Смерть имеет свойство, как уже говорил, ставить в неожиданно трепетное положение всякого, кто о ней не помнит или забывает. Своим появлением, своей инакой природой. Правда, при этом она одних лобзает тихо и молчаливо, других душит или грызет, неописуемо рыча, третьих просто убивает неожиданно. Этим, то есть своим прикосновением, ставит точку в конкретной человеческой земной судьбе. После чего отрезок жизни, у кого длинный, у кого короткий, это как Бог положит (опять же, если верить в загробный мир), преобразовывается в вектор. Если это так, то смерть, наверное, есть мутация. Она длится сорок дней, первые девять дней происходит качественное изменение человеческой сущности, потом идёт доработка. Во время качественного преобразования нашей сути косоносица, похоже, нашу душу из бренного материалистического тела переводит в астрал, придавая ей совершенно иное состояние. Нечто похожее мы можем наблюдать в мутации гусеницы, когда она из безобразного червяка превращается в удивительно красивую бабочку. Одна форма жизни нашей души переходит в другую – потустороннюю. Выходит, что суть Жизни вообще, частью которой является и смертно-бессмертный человек, бесконечна. Как бесконечен путь к Богу. К вечному идеалу человека. К подспудному идеалу.
Не скажу, что я стремлюсь в объятия потустороннего мира. Откровенно, не стремлюсь. Держу марку, со стороны может показаться, позёра. Знаю, что кощунствую с точки зрения моих единоверцев, но также хорошо понимаю, что должен быть искренним перед Всевышним. Я далёк от мысли богохульствовать перед кем бы то ни было, но и лебезить притворно пред Светом очей моих мне противно. Отец когда-то учил меня: «Будь искренним перед самим собой и ничего не бойся. Тем более не бойся Аллаха. Он ждёт от человека любви, искренности, а не страха и боязни пред Ним». Не знаю, правильно ли понял отца, но своей искренностью внутренней, своими мыслями и деяниями я порой, наверное, противоборствую Ему, сущему на небесах и на земле. Когда, например, впадаю в какую-нибудь крайность, когда, как мне кажется, совершенно не понимаю Его помыслов и намерений. Иногда я их чувствую. Хотя всегда помню библейские слова: пути Господни неисповедимы. Но после, успокоившись, порядком успев