Но едва он сделал первый шаг, как больно ударился коленом о край… Что это было? Стол? Ножка стула? Послышался шорох простыней.
– Все в порядке?
– В полном, – сухо отозвался он.
– Знаете, немного света не помешает.
– Нет. Очень даже помешает.
– Я уже видела ваши шрамы.
– Нет, не все.
Те, что были на лице, являли собой лишь пролог к драматической истории его увечья.
Возможно, она способна выносить жуткое зрелище, сидя в дальнем углу комнаты, или в полутемной карете, или даже за обеденным столом, но вблизи, на брачном ложе, когда он раздет, при свете – невероятно. Первая и последняя женщина, которой он позволил видеть себя во всей, так сказать, красе, дала это понять с болезненной ясностью. Воспоминание о том случае язвило и жгло, как отравленный наконечник стрелы.
«Как я могу лечь с… таким?»
Действительно, как?
Эш не испытывал желания повторить этот опыт, и не только потому, что пытался уберечь свою гордость. Сейчас речь шла о том, чтобы сохранить его род. Он не мог позволить себе отпугнуть Эмму, не мог рисковать, предоставляя ей еще один повод увильнуть от выполнения договора. Мужчине полагается одна жена. Если она не подарит ему наследника, его род угаснет. По крайней мере, достойная его ветвь, где нет безнадежных идиотов.
– Я здесь, – позвала она.
Эш пошел на звук ее голоса, запнулся о край ковра, но подошел к постели более или менее невредимым. Дернув за пояс халата, развязал узел и освободился от одежды, отбросив халат в сторону.
Сев в изножье кровати, он протянул руку, чтобы нащупать, какую часть ее тела сможет ухватить. Нелегкая это будет задача – лишить невинности девственницу практически в полной темноте. Наверное, следовало бы заранее выработать некую стратегию. Но теперь поздно. Эш шарил по чему-то мягкому – кажется, это было стеганое одеяло, – пока не нащупал что-то похожее на ее ступню. Обнадеживающий знак. Его рука двинулась выше, исследуя ногу.
Икра ноги оказалась несколько толще, чем он предполагал. Наверное, Эмма была из тех женщин, которые ниже талии заметно полнее, чем в верхней части тела. Ему-то было все равно. Рост, формы – женское тело предстает во многих обличьях, и он не видел причины сетовать на разнообразие.
Его ладонь нашла знакомое закругление колена, потом бедро. Он точно приближался к цели. Его чресла напряглись.
Эш растянулся на постели подле Эммы – так было проще продолжать исследование. Попытался сказать что-нибудь ободряющее, проводя ладонью по округлости бедра и далее, пока не обнаружил край одеяла. Но в этот момент его голос был явно не способен на воркующие интонации. Годы сдерживаемых страстей и вожделение сделали свое. К тому времени, как он нащупал край одеяла и начал стаскивать его вниз, его тело пришло в боевую готовность очень высокой степени.
Он стянул вниз стеганый атлас и приготовился к тому, чтобы положить ладонь на тонкую ткань ее ночной сорочки. Он как будто стрелял из лука с завязанными глазами. Нельзя было