Ещё в юности он как-то сразу догадался, что артисты – это своего рода каста, и дружат они только друг с другом, женятся друг на друге и любят друг друга. Чтобы добиться внимания кого-нибудь из них, надо самому стать им ровней. А вот эти два пиджака, так сказать – с барских плеч, как ему казалось, именно приближали его к этим чарующим небожителям. Приближали в первую очередь к Ларисе – и это главное.
В спектакле, который она сейчас репетировала со взрослой группой, он согласился включать музыку. Конечно, это не входило в его обязанности, но звукооператор у них работал по совместительству и на лето ушёл отдыхать. Помощь Акима Аркадьевича нужна была Ларисе не на каждой репетиции, и он прислушался, пытаясь понять, с какого эпизода они начали и надо ли ему выходить. Его почему-то не звали. А сам в таких ситуациях он всегда робел. Как впрочем робел всегда и во всём в жизни, не понимая, в какой момент и как правильно сделать шаг.
Похоже, ещё не репетировали. Он прислушался, о чём там говорят…
Сначала голоса звучат тихо, как будто люди о чём-то препираются, потом начинают говорить громче, а спустя несколько минут и вовсе переходят на крик. Тогда Аким Аркадьевич понимает, что это явно не репетиция. Да и будет ли она сегодня? В свои годы он уже слегка оглох, тем не менее всё равно расслышал, что причиной перепалки была Лариса, точнее весь шум разгорелся вокруг неё.
Ребята из спектакля категорично больше не хотели заниматься летом, предлагали отложить занятия до осени. Лариса же упрекала их в том, что они не предупредили её заранее и поэтому она не сможет сейчас вот так просто всё бросить и уйти в отпуск. «Что за чушь, – подумал Аким Аркадьевич, – отпуск её никак не связан с занятиями в студии, это сама директор попросила её остаться до дня металлургов и пойти отдыхать, только когда они проведут праздник». Думая об этом, он отвлёкся и не услышал, к какому соглашению они пришли, однако, судя по звукам, ребята расходились.
Вскоре Лариса, взбешённая, влетела к нему в кабинет.
– Знать бы, кто это делает… Кто это делает? – закричала она.
– Что делает? – переспрашивает Аким Аркадьевич, вскочив с дивана и растерянно замерев на месте с растопыренными руками.
– Настраивает всех против меня… Ведь определённо кто-то есть среди них смутьян. Вы случайно не знаете – кто?
– Откуда же мне знать.
– Ну, я подумала, может это ваша дочь.
Какие-то несколько секунд оба выдерживают паузу.
– Может и она, – первым нарушает тишину Аким Аркадьевич, потупив взгляд.
– А могли бы вы узнать наверняка?
– Могу, – говорит старик, прикидывая, что в общем-то