Слова песни гласят: «Она плачет и плачет посреди ночи, на лице ее слезы, но никто из друзей ее не утешит… [строка утрачена]…и стали они врагами».
Мятежи в вассальных государствах перешли в открытый бунт. Целые армии оказались побеждены, застигнутые врасплох. Ростовщики из Ильказара жаловались, поскольку не получили назад долги, которые они предоставили империи. Те, кто делал свое состояние на торговле награбленным, ворчали, поскольку новых завоеваний больше не было. Запасы подходили к концу, и люди роптали.
Король, как это свойственно политикам, пытался сдержать недовольство, выступая с очередными речами. Он обещал невозможное, в которое, однако, верил…
И все же сдержать мятежников ему не удалось. Они были слишком многочисленны, действовали во многих местах, а их ряды росли с каждым днем, к тому же посланные против них войска каждый раз преследовали неудачи – наводнения, протухшая еда, болезни. И с каждым победоносным мятежом поднимались все новые завоеванные народы.
По всему Ильказару кружили мрачные неспокойные слухи, что, когда придут вражеские солдаты, город подвергнется неслыханным жестокостям. Люди бежали прочь, пока король не объявил эмиграцию уголовным преступлением. Глупец. Он поступил бы намного лучше, если бы сам как можно скорее избавился от очередных голодных ртов.
В том году на землях Ильказара не собрали никакого урожая. Спорынья, черви, долгоносик и саранча уничтожили все. Единственным источником пищи стали запасы с прошлых лет и сокращающийся с каждым днем ручеек податей.
Хотя мысль о чародеях из Ильказара тревожила их, взбунтовавшиеся короли и жадные до добычи варвары собрали силы и объединились против империи.
Как пишет поэт: «Павшие от меча счастливее тех, кто умер от голода, обессилев без плодов земли. Полные сострадания женщины варили собственных детей, ставших пищей в дни гибели их народа».
Под Ильказаром стояли хорошо накормленные войска с высоким боевым духом, который они обрели, побеждая имперские легионы. Они гордо проводили тучные стада перед наблюдавшими со стен людьми. В самом же городе трупы крыс продавались за серебряный шекель, пойманные живьем стоили вдвое дороже. Люди боялись собственных мертвецов, предвещавших эпидемию.
Исчезли все собаки и кошки, так же как лошади королевской кавалерии и животные из королевского зверинца. Город кишел слухами. Исчезали дети. Отличавшиеся хорошим здоровьем опасались обвинений в людоедстве. Иногда тела умерших от болезней находили с отгрызенными кусками мяса, – возможно, то была работа крыс, а может, и нет…
Осада продолжалась. Однажды из окружавшего город лагеря выехал мрачный юноша, которого слегка пугал сам город и до сих пор жившие за его стенами чародеи. Уверенности ему придавало лишь то, что магию их нейтрализовали способности единственного человека, обученного таинственным магом-тервола и Принцами-Чудотворцами