Недостаток был только один: перед таким обедом было грех не выпить рюмку водки, но бабушка была старой интеллигентской закваски и об этом и речи быть не могло. Володя, кстати, тоже совсем не пил.
Однажды мне стало интересно, зачем непьющему, «не-уличному» и явно не стремящемуся подраться мальчику из такой приличной семьи кулачное искусство. Да и вообще, он слишком быстро соображал для человека, изучающего рукопашный бой. Это вызывало у меня некоторое удивление, ибо Ван сетовал, что в наши дни боевые искусства приходят в упадок, потому что успеха в них чаще достигают люди грубые, неотесанные и безграмотные (в этом месте своей тирады он обычно выразительно косился на меня), а люди благородные, умные и ученые все чаще обходят школы воинского искусства десятой дорогой. С местными хулиганами (приходили ко мне и такие, из них я либо напрочь выбивал эту хулиганскую дурь, либо делал так, что они бросали заниматься, если же до них не доходило, то просто выгонял взашей) было все понятно: хобби такое у людей. Зачем это Володе, ведь это явно не его, ему от этого одни неприятности: побои, синяки, ссадины. Да и вообще у тех, кто не прочь подраться, резко возрастает вероятность столкновения с законом. В общем, меня, как человека весьма любопытного, заинтересовало, как Володя вообще оказался в этом мире, тем более, что в те годы в Союзе про эти вещи мало кто слышал. Володя явно не стремился об этом рассказывать, но мне отказать он никак не мог. Так что когда я спросил, как он «сюда попал», он рассказал мне такую историю.
«Я тоже не раз задумывался, для чего мне искусство рукопашного боя. Характер у меня более чем миролюбивый, конфликтов и скандалов не переношу, драться не любил с детства. Да и вообще более идиотское занятие, чем драка, трудно придумать. Каков бы ни был исход – все плохо. Кому-то будет больно, кого-то унизят, кто-то «потеряет лицо». И это при хорошем исходе. А что бывает при плохом, даже думать не хочется.
Да и сами слова «искусство рукопашного боя» в наше время звучат бессмысленно.