В дни, когда императрица Бертильда в сопровождении семьи и свиты проезжала через город, на крылечки таких домов выходили честные лагейрцы – лавочники, зажиточные ремесленники, гильдейские писари. Важно стояли они у дверей, гордясь собой, домом, семьей и городом, а их румяные опрятные жены в накрахмаленных белых чепцах подталкивали нарядных детишек, во все глаза таращащихся на кортеж императрицы, чтобы не забывали кланяться.
Все хорошо и привычно было в этом славном уютном домике, кроме одного – не было у него соседей. В столице земля дорогая, за полосу от стены до стены владелец новой постройки платить обязан, потому дома друг друга крышами теснят, а тут со всех четырех сторон только кустарник колючий с нежными розовыми цветами.
«Бабушка, но ведь сто лет – это так много! Почему никто не пришел в замок принцессы?» – «Вокруг замка вырос колючий шиповник».
Здесь между щетинящимися шипами ветками пролегла тропинка ширины достаточной.
Дверь распахнулась сразу – хозяйка ждала гостей. В свете, текущем из дома, нельзя было разглядеть ее лицо, только силуэт фигуры, но было ясно, что это не простая горожанка. Жены и дочери почтенных бюргеров любят пышные юбки и «ушастые» чепцы, незнакомка же была облачена в узкое платье со шлейфом.
Тихо засмеявшись, женщина схватила Вольгу за руку и буквально втащила смолена в дом. Гризельда шмыгнула следом. Еле успела, захлопнувшаяся дверь чуть не прищемила полу куртки правнучки императрицы.
В доме царил свет. Царил, повелевал, заставляя всякого склониться перед своим величием. Слепящий, всюду проникающий свет. Ни свечи, ни факелы не могли бы дать подобного сияния, одно лишь яростное солнце знойного июльского полдня, но откуда здесь?..
Не выдержав, Гризельда прикрыла глаза ладонями.
Яркие цветные пятна, как заплаты на трико жонглера.
Голоса с той стороны:
– Здравствуй, Серебряное Пламя.
– Здравствуй, Магдалена.
– Ты даже не удивился. Или ждал встречи?
– Нет, госпожа. Но кто еще в этом городе может прислать за мной слугу? Убери свет. Зачем он нужен, такой яркий?
Женский смех. Властный, торжествующий.
– Для того, чтобы мы могли посмотреть друг на друга. Только мы двое, видящие в истинном свете.
Нестерпимое сияние больше не пробивалось сквозь сомкнутые пальцы. Гризельда решилась опустить руки.
И наткнулась на взгляд хозяйки дома. Ох, взгляд! Не злой и не добрый. Изучающий. Жены братьев шепотом рассказывали о том, как проверяли их перед свадьбой, смотрели, чтобы принцу траченную невесту не подсунули. Стоишь голая перед повивальной бабкой, а та в такие места заглядывает, что и сказать-то стыдно… Взор же чуть раскосых зеленых глаз женщины, живущей в доме, окруженном шиповником, обозревал, казалось, не только облик Гризельды, но и мысли, и душу.
– Нашел новую спутницу,