Несколько групп купцов, как поганки пни, столы облепили. И бабенки при них. Ничего бабенки, чистенькие, аппетитные. Вот бы такую… Да нельзя. Поди задери тароватых, с их-то охраной, за полновесные фогели нанятой. Да и Гельмут обиды денежных клиентов не простит, вон уже как выкрысился, враз стражу кликнет. А стража старика послушает. Мало того, что Гельмут железнобоких прикармливает, так они к тому ж все его с детства знают, их старики на тех же полях стояли, где хромой, бывший наемник, свою подпорку покорежил. Можно, конечно, и со стражей кулачками помахать, да сегодня плохо выйдет. Половину ребят отцы-матери из дому не выпустили: какое, мол, веселье, когда только утром императрицу схоронили!
В углу лениво перебирает натянутые на деревянный короб струны человек в сером плаще. Патлами белобрысыми длинными рожу занавесил. Этого задевать уж вовсе не с руки. Смолен, да к тому же миннезингер. Мало того, что так отлупит, меча из ножен не вынимая, что свои после, не признавши, домой не пустят, так еще и сложит ехидную песенку, от которой хоть топись, да постарается, чтобы пакость по всем кабакам Лагейры гулять пошла. Ну его, немочь бледную!
О! А тут у нас что? Невысокий плотный посетитель трактира в низко надвинутом капюшоне неуклюже выбрался из-за стола и направился к миннезингеру. То, что надо. И даже более того.
В том, что в ночь перед открытием ворот, когда даже шлюхи боятся выходить на улицу, принцесса Гризельда оказалась в трактире у городской стены, была воля Бога, судьбы и прабабушки. Нет, императрица Бертильда вовсе не хотела, чтобы любимая правнучка, обманув родичей и переодевшись в мужское платье, пустилась в путь по неспокойным дорогам Ринка, но была ее последняя воля, до сих пор Гризельдой невыполненная. И простое, казалось бы, дело, всего на шесть слов, но вот…
Похороны императрицы не оставили близким ее ни мига покоя и уединения. Да и не хотела Гризельда говорить с Вольгой до погребения Берканы. Глупо, очень глупо, но казалось почему-то, что стоит выполнить обещание, и кончится все, связанное с бабушкой, в этом мире.
Но опустилась гробовая крышка, навсегда скрывая от людей лик прославленной императрицы, заскрипели дверцы склепа, дождавшегося первой ушедшей из новой династии. Нет смерти дела до ухищрений людей, с презрением взирает она на жалкие попытки обмануть ее.
А после похорон, когда наконец смогла Гризельда оторвать лицо от отсыревшей от слез подушки, когда пообвыклась в мире, лишенном бабушки, настолько, что нашлись силы думать о чем-то, кроме своего горя, узнала она, что Вольга из замка Дракенцан ушел. Ах, нехорошо получилось!
Ночь была у Гризельды. Одна ночь, чтобы найти в городе молодого сероглазого парня с седыми волосами или собраться