4
Кажется, это напоминало занимательную игру. Человек, которого он преследовал, вошел в башню и начал подниматься по винтовой лестнице. Хенесс слышал его шаги над собой. Поднявшись на несколько ступенек, он увидел его бородатое лицо, застрявшее в перилах. Хенесс схватил бороду правой рукой, как-то отстраненно отметив, что туловища человека не видно. Борода осталась в его руке, а голова покатилась по ступенькам вниз. Прямо над собой он услышал смех. Приступ безудержного хохота. Человек издевался над ним. Хенесс начал быстро подниматься вверх. Слева оказалась дверь. Большой черный паук, висевший на паутине, быстро перебирая лапками, исчез за этой дверью. Хенесс толкнул дверь ногой. Он ничего не почувствовал. Тело провалилось в пустоту. Он увидел ровную площадку, похожую на сцену. Многорукая женщина, похожая на индийское божество, вертелась по сцене волчком. Она вставала на руки, гримасничала, подмигивая ему то одним, то другим глазом. Хенесс схватил женщину за руку. Пальцы ощутили ускользающий холодок. Он разжал кулак. Отвратительный черный паук пробежал по его руке, потом по телу и скрылся где-то за пределами сцены. Похожий на птицу жонглер подбрасывал в воздух какие-то странные предметы, напоминавшие воздушный шар, или зеркало, или парик. Это были очки без стекол, пишущая машинка без клавиатуры. женщина, покрытая голубой татуировкой, соскользнула в зрительный зал. Расталкивая неподвижных людей, она продвигалась к проходу. Люди валились в стороны, падали ей под ноги. Хенесс увидел, что это безжизненные манекены. Он пошел вслед за женщиной. Манекены следили за ним мертвыми глазами. В узкой комнате с одним маленьким окном женщина отсчитывала купюры толстому человеку с двойным подбородком. Ее татуировка напоминала письмена древних народов. Толстяк бросал бумажки себе под ноги. Хенесс придержал его за плечи, разворачивая, чтобы рассмотреть получше. У человека не было лица. Это была стеклянная колба, сквозь которую можно увидеть солнце, бродившее по потолку…
Хенесс открыл глаза. Солнечный свет заливал комнату. Он посмотрел на часы. Половина девятого. Сегодня он последний раз должен пойти туда. Номер телефона, который он дал девушке, был номером одного из двух аппаратов, установленных в экспресс-кафе. Если звонили по первому номеру, трубку брал кто-нибудь из служащих. Второй аппарат был установлен рядом со входом. Отсюда мог позвонить любой, вошедший с улицы. Естественно, по этому номеру практически никто не звонил. Первые два дня Хенесс выбирал столик поближе к выходу и в течение часа не спеша пил кофе, наблюдая через широкие окна за улицей и посматривая в сторону телефонного аппарата. Здравый смысл подсказывал ему, что это напрасная затея. Но разве он не знал это с самого начала?
С непостижимым в подобной ситуации хладнокровием он поставил на себе крест, фактически похоронив все то, что составляло основу его жизни.