– Умираю, братцы…
Стрельцы бросились на Григория. Схватка была жестокой, но короткой. Купец был силен, но в ратном деле стрельцы были куда ловчее. К тому же их было больше. Вскоре Григорий упал, исколотый в нескольких местах, проклиная царя. Последней была мысль о жене.
– Слышал, как он о царе-то? – один из стрельцов, самый молодой, повернулся к остальным.
– Молчи ты, Трифон, – грубо оборвал его другой стрелец, кряжистый, плечистый, вытирая клинок о снег.
Этот стрелец, опытный ветеран многих сражений, по сути, и срубил купца.
– А Ефрем-то, честное слово, не ожидал, как он сгибнет, – сказал третий стрелец, глядя на убитого всадника.
– Промашку дал.
– Не думай про того плохо, пока самого не укусит блоха! Новгородцы озлобились, братцы, теперь каждый будет кидаться.
– Иди коня поймай, стратег!
Стрельцы еще долго переговаривались, обсуждая, что делать дальше. Они не знали, что убитый ими человек и есть купец Григорий Лебедев, которого было приказано доставить на суд, а дом опечатать.
Когда же в город вошел царь Иоанн, начались казни. Все самое худшее, что ожидалось горожанами, сбылось. Волхов был красный от крови.
– Волхов – река глубока! – смеялись царские палачи, сбрасывая с моста в воду очередную жертву.
Потом следили, подготовив лодки. Кто был еще жив и не хотел тонуть, добивали баграми и кольями. Опричники плавали по реке и указывали на всплывшего.
– Вона аспид! Всплыл! Давай туда!
Человек, надеясь на удачу, стремился выплыть к другому берегу. Но тщетно! От наметанных глаз стрельцов было не уйти! Беднягу убивали руки, привычные к убийству.
Начались страшные грабежи по городу.
Все это бедствие, постигшее Новгород по воле царя Иоанна, длилось больше месяца. И только в феврале казни окончились.
Такая же участь ожидала и Псков. Но защитил его юродивый Салос Никола.
Когда царь вошел к нему в келью, тот предложил ему кусок сырого мяса.
– Я христианин, не ем мяса в Великий пост!
– Ты-то! – молвил ему юродивый. – Еще хуже делаешь! Ты питаешься и плотью, и кровью, забывая не только пост, но и самого Бога!
Ужаснувшись, царь Иоанн отступил от Пскова, успокоившись лишь малыми грабежами. В Москве ему было вольготнее, и туда уже стремилась его душа.
Спустя несколько месяцев летним днем в Новгород пробрался Лактион.
Стараясь не привлекать к себе внимания, он пришел на то место, где стоял двор купца Лебедева.
Вместо знакомых хором он увидел пепелище, уже сильно заросшее бурьяном. Лактион перекрестился, глядя на это запустение. Рой мыслей пронесся в его голове, одна страшней другой. Про то, что делалось в Новгороде, доходили вести. И знал – все это правда. Ему ли не знать? Но надежда оставалась.
По улочке шел бродяга. Остановившись неподалеку от Лактиона, долго наблюдал за ним, потом решился и подошел.
– Что, человече,