Благо было тому, кто не успел еще заглянуть в бездны, открывшиеся новому герою, кто навек остался в розовых грезах (с чем сейчас обычно и ассоциируется у нас «романтизм» на бытовом уровне). Таковы персонажи ранней повести Достоевского «Белые ночи». Но уже Пушкин отмечал странное и опасное сочетание в герое времени, в «романтике», двух вроде бы взаимоисключающих черт: пылкого воображения и жесткого прагматизма, жажды успеха и стяжательства любой ценой. Между внешне холодным военным инженером Германном («Пиковая дама») и богемно разболтанным художником Чартковым («Портрет» Гоголя) больше общего в устремлениях и судьбе, чем в частностях их характеров. Оба охвачены маниакальной жаждой успеха.
Но ведь даже главный «маньяк успеха» в 19 столетии Наполеон потерпел, в конце концов, поражение! В «Невском проспекте» у Гоголя повседневная жизнь выглядит сплошной провокацией, которой не стоит доверяться ни хрупкому художнику, ни бравому вояке…
Конечно, российская «специфика» отличает и нашу словесность. В первой половине 19 века страна отчасти искусственно задержалась в патриархальном укладе, щеголяла, так сказать, в прежних кюлотах и не желала признать, что уже плохо видит без «вольнодумных» очков. Эта общая отсталость и склонность непривычное «столичное» принять за реально значительное, «фитюльку за человека» – тема комедии «Ревизор». Да, время неумолимо идет вперед! Между «Ревизором» и «Горем от ума» пятнадцать лет разницы, но у Грибоедова косное общество, грозно насупившись, изгоняет из своих рядов умника, а у Гоголя уже заезжий пустомеля вокруг пальца обводит многоопытных уездных «традиционалистов».
Прежний мир ветшает на глазах, как мартовский сугроб. Даже в трилогии Л. Толстого «Детство. Отрочество. Юность», где мир персонажей ограничен детской, классной, бальной залой и университетской аудиторией, чувствуются (особенно в третьей части) веяния какой-то другой жизни, не отработанной еще дворянской традицией. Еще полнее и интеллектуально насыщенней прослеживает этот процесс Герцен в «Былом и думах». И именно индивидуализм в своем развитии позволит героям этих произведений быть такими психологически сложными, современными и убедительными, – тот самый индивидуализм, с которым всю жизнь будет бороться в себе Толстой и в обществе – Герцен…
К 1840-м годам прежний герой-романтик уходит в прошлое. Романтические иллюзии жестоко осмеиваются, жизненный опыт делает героя не злодеем или изгоем, а простым успешным обывателем – и история эта, убеждает нас автор, самая обыденная, обыкновенная («Обыкновенная история» Гончарова). В романе «Обломов» он создаст образ не просто типичный для своей эпохи и среды, но архетипичный, то есть базовый, основополагающий для национального характера.
Новое поколение писателей, с одной стороны, типизирует жизнь, с другой – тонко, точно и бесстрашно ее психологизирует. Один из шедевров зрелого Тургенева – повесть «Первая любовь» –