– Знаю, и в этом вопросе никогда ее не поддерживал, – отозвался Виктор. – Неужели ей было приятно, что он тратит деньги не на собственного сына, а на молодых пассий, которые менялись, как перчатки?
– А я понимал и поддерживал, – буркнул Сергей. – Нам ничего не нужно от предателя. А отец нас предал. Тогда, восемнадцать лет назад…
Произнеся эту фразу, Ивашов почувствовал ком в горле. Перед глазами возник отец, лежавший на холодном полу ресторана, с белой пеной на губах. И это воспоминание всколыхнуло затихшее было чувство вины.
– Значит, ты видел, как он умер, – дядя Виктор прерывисто задышал, – я знаю, мой мальчик, что ты спешишь на работу, и не хочу тебя отвлекать. Не мог бы ты заехать ко мне после работы? Мы попили бы чаю – мне известно твое отношение к алкоголю, – поговорили.
Ивашов хотел было отказаться, но подумал, что ему и самому хочется высказаться, и лучше излить душу знакомому человеку, чем незнакомцу.
– Хорошо, дядя Виктор, – твердо пообещал он, – я заеду часов в семь вечера.
– Отлично, – обрадовался мужчина. – Я буду дома один. Впрочем, ты знаешь, что я всегда один после того, как умерла Зина и как Кирюшка решил остаться в Лондоне. Будешь дорогим гостем. Жду.
Как деловой человек, он не стал больше занимать чужое время. Странно, но после разговора с дядей Виктором Сергей почувствовал облегчение. Он принял душ, выпил чашку кофе, дав себе слово перехватить булочек в кондитерской по дороге на работу, оделся, придирчиво осмотрел себя в зеркале и вышел. Солнце уже начинало пригревать, и вездесущие бабульки, как всегда, сидели на скамейке возле подъезда, обсуждая всех и вся. Он знал: больше всего их злила импровизированная стоянка машин во дворе. Так уж получилось, что в округе не было никакой стоянки – ни платной, ни бесплатной. А ставить автомобили за несколько километров и потом добираться до дома на общественном транспорте никто не хотел. Бабуль злило и то обстоятельство, что в доме приобретали квартиры люди небедные, и в каждой семье имелось по несколько машин.
– Люди у нас стали какие-то непонятливые, – заговорила одна из них, его соседка по лестничной клетке, которую Сергей про себя прозвал старой Мальвиной. Седые волосы, черт знает чем крашенные так, что стали фиолетовыми, платья чуть ниже колен, открывавшие дряблую морщинистую кожу на ногах, но девичья фигурка – сзади старушенция вполне могла сойти за молодую женщину. – Да, непонятливые, – уже громче произнесла она, боясь, что Ивашов ее не услышит. – Здесь, между прочим, дети гуляют и животные, а вы машины ставите. Сколько несчастных случаев произошло во дворах! Или вы, молодой человек, телевизор не смотрите?
– Почему же, смотрю. – Она раздражала