– Да так же, как это делает девка, чтобы убедить хевру, что целка.
– Не понял.
– А чего тут понимать? Кинь меня на четыре козанка, и сразу станет ясно, дающий я или оттаскивающий.
Если честно, до сего момента Георгию казалось, что он довольно хорошо знает воровской жаргон, или, как говорят блатыши, феню. Но Прыга говорил так непонятно, что становилось неловко прикидываться дурачком или лаптем.
– А еще потолковать с кем-либо из ваших можно? – спросил Георгий.
– А чего же? – Коська подщелкнул пальцем, и тут же из кустов вынырнул пацан, за поясом у которого был изящный – с резным надкопытьем – топорик.
– Свистани, – попросил его Прыга, – кого-нибудь.
И парнишка – одними губами – так заливисто затрелил, что у Георгия даже в ушах засвербело.
И уже через минуту сюда подходил широкий – хоть положи, хоть поставь – мужик с разлатыми, явно нажаренными черенком лопаты ладонями.
– Здравствуйте, – протянул он Георгию рукав своей куртки. И пояснил, почему так ручкается: – Лапы у меня грязные.
Георгий же представиться не успел, так как в этот самый момент заговорил Прыга.
– Чувак ботает, – кивнул он на Георгия, – что я – чернушник, что свои харчики собирать вас силю. А если кто хипишь поднимает, начинаю харить с утра до вечера.
Мужик мутновато моргал.
– И вместо валюты, – продолжил Коська, – трекает, что я вам вафлю в грызло мастырю.
– Да он что, оглоблей зачат был? У нас, считай, коммунистическая бригада, один за всех и все за одного. Тут сачков и дурачков нету.
– Ну а почему бригадир с вами не работает? – спросил Георгий.
– Кто это сказал? Он по мыслительной у нас части. А мы – по вкалывательной. Тут, брат, шармак не прорежет. Как потопаешь, так и…
– А сколько вы в прошлом месяце получили? – задал, как показалось Прялину, он самый каверзный вопрос.
– А это производственная тайна. Я же не знаю, кто ты и откуда. Вдруг бандюга какой-нибудь, грабанешь и ох не скажешь, а у меня жена и дети ждут не дождутся, когда я с деньжатами домой возвернусь.
Мужик подсплюнул, видимо, от попавшего ему в рот комара, опростался и заключил:
– Так что у нас все лучше, чем где-либо вместе взятое.
Когда мужик ушел, Коська сказал:
– Дома у него семеро муравьев! А сам по профессии – не поверишь – инженер! А что ему там платили? Объедки с барского стола! А у нас его, вишь, на юмор тянет. Достаток всегда человека преображает.
Он опять подфутболил в воду ракушку, посмотрел, как расходятся круги на поверхности реки, потом неожиданно произнес:
– Я знаю даже то, что было главным в той самой жалобе.
– Интересно!
– Не очень. Потому как вот это как раз правда.
– Что вы имеете в виду?
– Мою контрибуцию.
У Георгия забилось сердце так, что стало обидно за такое мальчишеское волнение. Он представлял, какой колоритный выйдет материал. В нем он расскажет не только о самом факте грабежа