воспитанной на идеалах XIX в., будучи дворянином, он оставил письмо на имя начальника лагеря: «Милостивый государь! Я очень сожалею, что мне пришлось замешать Вас в историю моего побега. Дело в том, что слова не убегать с прогулки я не давал. Подпись моя на Ваших же глазах и в присутствии французского переводчика была подделана капитаном Чернивецким, т. е. попросту была им написана моя фамилия на листе, который Вы подали ему, а я написал фамилию капитана Чернивецкого на моем листе. Таким образом, воспользовавшись Вашей небрежностью, мы все время ходили на прогулки, никогда не давая слова. Совершенно искренно сожалею о злоупотреблении Вашей ошибкой, но события в России не позволяют колебаться. Примите уверения в глубоком почтении. Подпоручик Тухачевский, 10 августа 1917 г.» (Inf. Brig. № 289, von 1917 – № 2, т. 1, von 1918, «Fliicht», s. 6).

      После заключения перемирия правительства стран Антанты направили властям Германии ноты протеста и обвинили Германию в нарушении норм международного права в лагерях военнопленных. Новое правительство Германии (Совет Народных Уполномоченных) 30 ноября 1918 г. создало комиссию по расследованию претензий стран Антанты.

      2 мая 1918 г. в местечке Грефельфинг, на окраине Мюнхена, были расстреляны 52 русских военнопленных за то, что не смогли разъяснить на немецком языке, почему находились на территории Баварии с оружием в руках. В декабре этого же года в лагере Саган по колонне русских узников охрана применила оружие.

      Комиссия, на основании ноты правительства Испании, провела расследование случаев убийства русских военнопленных в лагере Саган 21 декабря 1918 г. (Королевство Испания в период Первой мировой войны было протектором русских военнопленных.) В ходе расследования выяснилось, что 21 декабря 1918 г. около 2000 русских военнопленных в лагере Саган, взяв с собой личные вещи и подняв знамя России, направились к выходу из лагеря. Вооруженная охрана, поднятая по тревоге, применила оружие, несмотря на категорический запрет. В результате четверо русских военнопленных были убиты, десять ранены, двое из них впоследствии умерли. 17 июля 1919 г. вторая судебная палата признала нарушение норм международного права со стороны немецких военных властей, а также ответственность правительства Германии за этот инцидент.

      Удивительно, но в немецких лагерях того времени бесперебойно работала почта, что подтверждает письмо Алексея Гавриловича Белоусова, младшего унтер-офицера, отправленное в д. Княжна Казанской губернии (Германия, лагерь Лехфельд, № 5406): «7 января. Здравствуйте, любезные родители, Папаша и Мамаша. Посылаю вам нижайшего почтения и желаю быть здоровыми. Еще кланяюсь супруге Екатерине Сергеевне с дочерью Аннушкой. Шлю вам нижайшее почтение и желаю всего хорошего. Затем уведомляю: получил от вас 2 письма. Если возможно, пускай учится в школе дочь моя. До свидания. Я жив и здоров. И вам желаю» (ГА РМЭ, ф. P-4, on. 1, ед. хр. 47, л. 132).

      Немецкий историк Кристиан Штрайт в своем исследовании судеб русских и советских военнопленных в кайзеровской Германии и Третьем рейхе приводит следующие сравнительные данные: