– Вот еще! Это не мой ребенок. Не стану я брать на руки!
– Бери его, тебе говорю! Иначе сюда сбежится вся округа, – не на шутку струхнув, забормотал генуэзец.
Но Микеланджело и Барбара были заодно. Мальчик исправно выл как белуга, женщина тянула время, отказываясь брать ребенка на руки.
– Да замолчи ты! – заорал грабитель, у которого наконец не выдержали нервы.
Он отпустил шею Барбары, а ей только этого и надо было – сицилийка бросилась на обидчика, как разъяренная тигрица. От неожиданности генуэзец свалился на пол, удача отвернулась от него. Барбара, недолго думая, со всей силы наступила ему на руку, в которой был зажат нож. Грабитель взвыл и разжал пальцы.
– Неудачник, – с презрением пробормотала женщина и плюнула ему в лицо.
И тут в дверь постучали.
– Войдите, – усталым голосом крикнула Барбара.
Это были две соседки, привлеченные диким ревом младенца.
– Мадонна, что это? – всплеснула одна из них руками.
– Так, кое-кто зашел проведать маленького Микеланджело, – слабым голосом ответил Барбара, не сходя, тем не менее, с руки генуэзца.
– Эй, люди, все сюда! – бросились звать на помощь женщины. – Позовите Томазо, обязательно позовите Томазо!
– Микеле, ты теперь мой Микеле. По-настоящему мой. Навсегда… – Малыш Микеланджело внимательно переводил взгляд от движущихся губ папы Томазо к его глазам. – Ты так смотришь на меня… У меня аж мурашки по коже. Ты меня всего видишь насквозь, правда? А скажи, Микеле, какой я?
Томазо вдруг уверился в том, что малыш и вправду способен понять его душу, увидеть его таким, каким он был на самом деле, оценить его по достоинству. Ах, как давно хотелось ему раскрыться перед кем-то. Барбаре отчасти удалось проникнуть за стены, которые возводил вокруг себя Томазо. Как только она появилась в его жизни, Томазо на время успокоился и решил, что женитьба со временем исцелит его. А потом в его жизнь ворвался малыш Микеле. И вновь какое-то чувство начало мучить Томазо. Случай с грабителем послужил окончательным катализатором. Томазо сдался и понял, что этот ребенок будет играть значительную роль в его жизни.
После этого случая Томазо стал часто брать с собой в горы нареченного сына. Они устраивались на нагретых летним солнцем камнях. Микеланджело, со свойственным ему любопытством и живостью, осмысленно разглядывал окружающий его пейзаж.
– Посмотри, Микеланджело, на эти горы. Это моя жизнь, моя плоть и кровь. Это то, из чего я сделан. Полюби эти камни. Они живые. У них есть душа. Вот, почувствуй. Я знаю, ты умеешь чувствовать. – Томазо прижал ладошку Микеланджело к горячему от летнего зноя камню.
Многие знатоки творчества Микеланджело сходятся в одном: гений Микеланджело состоит в том, что он умел чувствовать камень, как никто до него и никто после.
5. Визит
Лодовико Буонарроти не просто любил свою жену, он ее обожал со всей отпущенной ему Богом страстью. Это было сродни