1. В тюрьме
Стены камеры были выкрашены желтой краской. Я люблю желтый цвет, но теперь он меня не радовал. Утешало только, что я сижу в одиночке. Одиночную камеру мне обеспечил Алек. Не знаю, как он это осуществил, но сиделось мне в тюрьме очень сносно. Гораздо лучше, чем в приюте. Алек приходил каждый день, чаще адвоката. По сути, Алек и был моим адвокатом, но официально – только помощником мистера Спилета.
Мистер Спилет мне не нравился. Может быть потому, что ему было все равно, убивала я Тома или нет. Он искренне хотел помочь и делал все для этого возможное, но такое пренебрежение к истине пугало. Он уговаривал пойти на сделку. Признать, что я убила Тома. По неосторожности. В этом случае можно отделаться условным сроком. А если линию защиты выстроить так, словно бы Том хотел меня изнасиловать – можно было и вовсе добиться оправдания. Тем более, что труп был полуголым. И столько девочек подвергаются насилию в приемной семье…
– Но ведь это неправда! – горячилась я. – Том был хороший человек. Он не насиловал меня, никогда не трогал. И я не убивала его!
Мистер Спилет разводил руками и обращался к Алеку.
– Мистер Макалистер, я не знаю, на чем базировать защиту в этом случае. Мисс Бертон сама строит себе виселицу.
По моей спине пробежал холодок. Я обратилась к Алеку.
– Алек, меня правда повесят?
За него ответил мистер Спилет.
– В штате Орегон казнят с помощью смертельной инъекции. Усыпляют, как бешеных собак. И в данный момент мораторий на смертную казнь приостановлен.
– Не пугай ее, Клайв, – устало сказал Алек. – В штате Орегон уже давно никого не казнят. Это во-первых. В самом худшем варианте – двадцать лет. Но этого не будет, Софи. Мы вытащим тебя! Давайте снова разберем, какие есть улики.
И они начинали заново.
Первое: Миссис Джонсон видела, как я захожу в дом Харди.
Второе: мой мобильный телефон в руке Тома, мои джинсы, залитые его кровью, отпечатки моих кроссовок в коридоре.
Третье: кисточка, которой убили Тома, была моя! Следы моей слюны на ее кончике перемешались с кровью Тома в ране. Это понятно: я раньше любила покусывать кончик кисточки, когда рисую.
Четвертое: показания Вика, что в декабре прошлого года я угрожала ему и приставляла острый предмет к его горлу, грозясь убить.
Пятое: два рисунка, оба коричневым цветом. На одном – Вики с черепом под мышкой, на другом – Том со шприцем в шее. То, что это Том, обнаружили эксперты, восстановив стертую надпись под изображением. Это был не мой рисунок, но я не могла это доказать.
Меня словно запутывали в этих уликах!
И самая главная улика: носовой платок с кровью Тома был обнаружен во время обыска в доме доктора Келли. Он лежал под ванной.
По всему выходило, что Тома убила я.
Я сидела в своей камере и лихорадочно соображала, кто мог подставить меня? В том, что это было сделано намеренно, я не сомневалась. Ну, почти не сомневалась. Все-таки в этой истории было много совпадений.
Я вновь и вновь рассказывала Алеку все обстоятельства того злополучного дня, избегая подробностей на берегу. Мне казалось, что в моем рассказе все было логично. Я упала в воду, попросила Тома дать мне переодеться и пошла в сторону Астории.
Почему я не села на автобус на ближайшей остановке, а шла некоторое время под дождем? Я думала.
Мне надо было привести в порядок свои чувства.
Какие? Я поссорилась со своим парнем на берегу океана.
Причина ссоры? Тут я впадала в ступор и не могла внятно объяснить. Теперь ссора с Джо выглядела глупой. Я не хотела посвящать Алека в такие интимные подробности. Но он все равно узнал. От самого Джо.
С Харпером мы виделись всего один раз, и мне не понравились его бегающие глаза и неуверенный голос. Словно совесть его нечиста.
И еще он сказал:
– Все могло быть иначе. Зря ты не дала мне тогда на берегу.
Эти слова показались мне гвоздями строящегося эшафота. Почему, чтобы избежать обвинения в убийстве, я должна была переспать с Джо? Чтобы не оставаться в тот вечер одной и у меня было бы алиби?
– А где был в это время ты, Джозеф Харпер?
– У меня алиби. – Поспешно сказал Джо, и эта поспешность мне тоже не понравилась. – Я был в Портленде. В кампусе университета.
Под залог меня не выпустили, хотя доктор Келли была готова предоставить любую сумму. С ней мы виделись тоже лишь однажды. Эта железная леди схватила меня за руку и только плакала, не в силах сказать ни слова. После поездки в Солт-Лейк-Сити она вообще сделалась нервная и много плакала.
Оказывается, ее отец умер в тюрьме. У него было пожизненное.
Иногда в своих самых бредовых мыслях я думала: а вдруг это Джейн убила Тома? Осуществился перенос ее бессознательного на моего