* * *
Их разговор прервало сообщение от Софии, которая исполняла при Шейле роль фрейлины или компаньонки. Фрау раухенгестерин сообщила, что им сервировали легкий обед в патио, а также то, что София-Шарлотта проснулась и беспокоится, куда делась ее хозяйка. Шейла велела женщине принести собачку к ним в патио, предварительно спросив у Магды, не возражает ли она.
– Против чего, против общества Сонь… хм, Софии-Шарлотты? – спросила та удивленно. – Кто может возражать против этого милого существа? Сколько раз Эрих проводил совещания, держа ее на руках! Среди самых близких, конечно.
Они прошли в патио, стоявшее у небольшого пруда рядом с бившим из-под валуна родником. По дороге Шейла рассказала Магде историю своей компаньонки. София была активной участницей женского движения, близкого по идеологии к феминизму и объединявшего матерей-одиночек. Вместе с тем, в отношениях со своей дочерью Тильдой она придерживалась стандартов патриархального воспитания. Дочь выросла правильной, и, хотя с матерью была не в ладах, лично ходатайствовала за нее перед Райхсфюрером. Она, конечно, рисковала, но герр Эрих, обратив внимание на награды и нашивки ранений на мундире FPS, в котором состояла Тильда, снизошел и перевел мать Тильды в категорию эф, да еще и забрал обеих в свой дом – Софью в обслугу, а Тильду – в Райхсъюгенд, сделав ее одной из двух «сержантов», никогда не покидавших пределы особняка, тогда как остальная охрана менялась в дежурном режиме.
Мать Тильды постепенно училась правильному образу мыслей, но язык ее часто подводил. Имплантат, время от времени, вводил женщину в кататонический ступор, но Тильда успевала его деактивировать до того, как прибор отправлял сигнал в Райхсполицай. Однажды это случилось на глазах Шейлы, и та, не зная ни то, какие отношения связывают фройляйн райхсъюгенд с унтергебен-фрау, ни то, что за манипуляции проводит Тильда с матерью, вступилась за женщину. Ее поступок повлиял на дочь, и, с полного одобрения Райхсфюрера, та взяла мать себе в унтергебены, после чего та стала готовиться к экзамену на статус раухенгестерна. Теперь София была камер-фрау Шейлы, а ее дочь прониклась к фройляйн Обергешенк солидным уважением. Последнего Шейла Магде не говорила, но та и сама заметила.
Они прекрасно провели время, больше не затрагивая каких-то важных тем; пообедали, покормили Софью-Шарлотту, потом Шейла показала Магде парк, который та толком раньше не видела. Один раз они с Вольфом и, конечно, Райхсфюрером, прогуливались здесь, и тогда парк поразил ее своим запустением. Теперь все поменялось – появились дорожки, скамеечки, уютные беседки, клумбы, заработали фонари, а небольшое озерцо, как и вытекающий из него ручей и источник, его питающий, расчистили настолько, что можно было видеть дно. В озере водилась рыба – специально ее туда не запускали, и откуда она там взялась, неизвестно. У озера София-Шарлотта гоняла пару уток-мандаринок,