Но какая-то неподвластная ему сила кинула его совершенно в другую сторону. И тут, на дне расселины, на траве, подпорченной его кувырканием, он вдруг отрезвел. И закарабкался вверх.
Туда, где кромсали тишину крики и стоны. Кажется, сейчас он вскарабкается в чью-то тень.
Поднял глаза.
Перед ним, держа коня на поводу, стоял Степан.
– Не ходи туда, – сказал он тоном, не обожженным горячностью. И добавил самое главное: – Уже все кончено.
И пока Коба соображал, что на это сказать, уточнил:
– Четырнадцать раненых.
– С чьей стороны? – спросил Коба.
– С вашей.
Степан убрал плеть.
– И с полсотни арестовано, – добавил Степан.
И когда Коба хотел спросить, что будет с ним, Степан всхохотнул:
– А здорово ты сотнику в морду чмокнул!
И, повернувшись вместе с конем, стал удалятся.
Через минуту ринулся отсюда прочь и Коба.
4
Век истлел, как незатушенная папироса.
Остались – дым и пепел.
Пепел вот-вот развеется по ветру.
А дым давно растаял.
Так что же тогда осталось?
Ах, Маркс!
Тифлис безбожно бликовал огнями: шел дождь.
А Сосо под надзором тьмы двигался навстречу с агентом «Искры» Виктором Курнатовским.
Эта газета, особенно ее интригующее название и сразу же возникший, потому, видимо, что слишком близко лежал, лозунг, что из искры разгорится пламя, заставляла замирать душу.
Но сейчас время сжигало век девятнадцатый.
В том, что недавние марксисты-эмигранты, во главе с Плехановым и Аксельродом создали рабочую партию, было что-то символичное.
Оба понятия не имеющие что такое рабочий класс, начинают заигрыш именно с могильщиком капитализма.
Ульянов же с некоторыми другими товарищами печется вокруг другой – Российской социал-демократической рабочей партии. Куда, под покров того самого «социал», можно вогнать все на свете, вплоть до массой гнилой интеллигенции.
Рабочая же партия приняла в свои объятья Всеобщий еврейский рабочий союз, который возник в Литве и в Польше и частично в России. Буе Бунд – тоже еврейское движение, в которое вошли антисионисты и марксисты.
Все это кипело, ворочалось и отрыгало огонь.
В девяносто восьмом в Минске состоялось то событие, ради которого стоило и дальше жить мечте. Там прошел подпольный учредительный съезд РСДРП.
Курнатовский ждал Сосо в условленном месте. Он был энергичен за счет своей худобы.
– Как вас дальше звать? – спросил он Сосо.
– Коба, – ответил тот.
– Не от слова «кабы»? – на всхохоте спросил Курнатовский.
Уже не Сосо, а Коба взогневел глазами.
И тогда Виктор понял, что перед ним довольно серьезный «кадр» из тех азиатов, которые отреклись от религии предков и не вошли в веру едва состоявшейся утопии.
Его можно лепить как воск.
Вот он сейчас и начнет.
– Вы знаете, – произнес Курнатовский, – какое главное условие строительства нашей