– Это люди провокаторского толка.
Он захватил в легкие побольше воздуха и продолжил:
– Есть среди них, конечно, и рабочие. Но, в основном, всевозможные клерки, которые ходят на занятия ради ехидного увлечения.
Про себя Коба отметил, что так оно и было.
– А нам нужна серьезная учеба.
Так заключил Челидзе.
– Мы когда-то, – продолжил Михаил, – пытались объединится с ними, потому, что они как бы исповедуют программу общего развития.
Но – ничего подобного.
Сплошная пошлость.
Больше в кабак Коба не вернулся и, как он потом узнал, весь день простоял в него пустом стакане цветок, наверно воткнутый туда той самой девкой, которая вела перешепот с богопричинным ехидником.
Коба не мог однозначно ответить ни на один вопрос, который задавал себе сам.
Если бы судьба распорядилась, что он оказался богат и знатен, не тянуло бы его так на революционную борьбу?
С долей лукавства можно воскликнуть: «Конечно же! Дух бунтарства у меня в крови!».
Но так ли это, проверить не дано, поскольку Иосиф Джугашвили, сын сапожника, не богат и не знатен.
А вот тот, кто сидит сейчас перед ним, имеет и то, и другое.
Его имя Петр Исаевич Багиров.
И зовется он купцом первой гильдии.
– Нам нужна печать! – говорит.
И слово «нам» звучит как булыжник, брошенный в застекленную витрину.
Зачем все это ему, вообще-то богатому человеку?
К нему как-то в обсерваторию тоже приходил один купец.
Так тот был более понятен, ибо приценивался, сколько будет стоить, чтобы одну из вновь открытых звезд назвали его именем.
– Все превратиться со временем в прах, – откровенничал он, – и богатство ухнет неведомо куда или его растащат по себе наследники, не имеющие ко всему этому благоприобретению ни малейшего касательства. А звезда, она, знай себе, будет сиять. Звезда Автондила Гогнидзе.
Уходил тот купец из обсерватории в печали. Астрономы, как он считал, оказались людьми черствыми. Да и бескорыстными тоже. Словно помешали бы им лишние деньги.
Утешило его неожиданно другое.
– А может так быть, живу я, звезда под моим именем светит, а помру, ее другому какому-нибудь передадут.
Коба сказал:
– Все в высшей власти.
– Это ты здорово сказал! – заоживел глазами Гогнидзе. – Не под пятой у Бога, а в распоряжении той самой высшей власти. Интересно, сколько будет стоить, чтобы устроиться туда хоть рядовым приказчиком?
После ухода купца Коба долго размышлял о тщеславии.
И – по касательной – вспомнил одного горийского дурака, который – на базаре – тем и занимался, как – плевками – сгонял с арбузов мух.
Когда же его спрашивали, зачем он это делает, дурак отвечал:
– Чтобы яйца, более этих арбузов, не отложили.
А потом он ехидно прищурялся, довольный, что до этого никто не додумался.
Багиров не был дураком.
Но была у него непонятная, как и у горийского причудника, привычка.
Он везде