Заметив начальство, легионеры немедленно прекратили свои манипуляции, но поздно – злорадно усмехаясь, Квинт Курций Фест назначил их на уборку помещения, которая в легионе считалась занятием неблагородным и нудным.
Настроение корникулярия несколько улучшилось, и, отправив еще двоих провинившихся на очистку Американского пруда от тины, Курций Фест начал улыбаться.
«Эст модус ин кебус, – думал он. – Я не допущу, чтобы о легионе пошла мала фама. Плохая молва не делает чести солдату, и если центуриону Присту эта честь не дорога, то я беспощадной ману буду подобные нарушения пресекать! Пропила ману!»
Курций Фест был настоящий цивилис Романус, воспитанник легендарного Кая Валерия Пробста, прославившегося в Парфянских походах; спартанец по духу, корникулярий не терпел расхлябанности. Была бы его воля, этот гнусный городок давно бы дрожал при одном только упоминании имени цезаря! По мнению Курция Феста, центурион был излишне лоялен к жителям Бузулуцка. Его заигрывания с аборигенами корникулярию не нравились: с точки зрения Феста, Птолемей Прист вел себя возмутительно. Он явно распустил легион. Виданное ли дело, чтобы римский воин не провел утренние часы в гимнасии? Виданное ли дело, чтобы римский воин ссылался на срок службы и объявлял себя стариком, отправляя вместо себя более молодых соратников? А эти самовольные уходы за пределы казарм, эти любовницы, которые своими взглядами раздевают легионеров? Разве таких заставишь дома сидеть и шерсть прясть?
Хоть и говорят, что де густибус нон эст диспутандум, но с точки зрения корникулярия, ни одна из них не годилась в подруги римскому легионеру. Смазливы, но не серьезны, смешливы, но не умны. Как тут было не спорить о вкусах?
И сам центурион увлекся такой красоткой. И увлекся так, что позабыл о делах легиона! Корникулярий негодующе покачал бритой головой.
Но о вкусах нон эст диспутандум, особенно если это вкусы твоего начальника. Квинт Курций Фест это понимал. И все-таки раздражение его было так велико, что, столкнувшись в дверях казармы с праздношатающимися Ромулом Луцием и Плинием Кнехтом, корникулярий на мгновение потерял дар речи, но тут же пришел в себя и со злорадством приказал бездельников выпороть.
– За что? – в один голос и с нескрываемым отчаянием, совсем не подобающим римскому воину, вскричали несчастные.
– Немо пруденс пунит, квиа пеццатум эст, сед не пеццетур![19] – туманно сказал корникулярий.
В этом корникулярий уподобился цыгану, выпоровшему цыганенка за кражу, которой тот еще не совершал. Но не объяснять же глупцам, что в их лице Квинт Курций Фест наказал весь разболтавшийся легион, более того: в их лице он наказывал и центуриона Птолемея Приста, да будет защитой ему Юпитер!
Так корникулярий понимал службу и воинскую дисциплину. За проступок одного отвечают все.
Глава тринадцатая,
в которой центурион Птолемей Прист рассуждает о религии, а затем объявляет Клавдии о своем