Штерн подошел к зеркалу. В зеркале отразился мрачный лысый тип, нездоровой полнотой и землистостью лица напоминающий какого-то упыря. На вид этому типу можно было дать все пятьдесят пять лет или больше, но уж никак не сорок два. Аркадий Наумович лег на диван, закинул руки за голову и задумался. Он слышал, как сигналит таинственный «спутник» по соседскому радиоприемнику. Похоже было, что живший этажом выше Слонимский сделал звук на полную мощность и наслаждался триумфом советской науки.
Тогда, в мае тысяча девятьсот пятьдесят четвертого года на Литейном его принял подполковник госбезопасности Авруцкий Валентин Николаевич. Это был интеллигентный тридцатипятилетний мужчина, ничем не напоминающий костоломов Ежова. Он был остроумен, начитан, ироничен и все время пытался загнать Штерна в хитрые ловушки.
Опять речь зашла об аварии, и снова работники госбезопасности пытались выяснить что-то, ничего не называя своими именами.
– И все-таки вы подумайте, – сказал Авруцкий. – Это нужно для блага государства. Вы же советский человек, Штерн. Согласен, с вами обошлись несправедливо. Время было такое! Согласен, с вами и сейчас обходятся несправедливо. Но вы поймите, идет холодная война и мы не имеем права проигрывать. Весь мир смотрит на нас! А тут вы со своей правдой. Нельзя допустить, чтобы ваши знания стали достоянием общественности. Это же контрреволюционный переворот общественного сознания! Неужели вы этого не понимаете?
– Не понимаю, – сказал Штерн. – Это же правда, а правда не может быть опасной.
– Ах, уж эта инфантильная вера интеллигентов во всемогущество правды! – усмехнулся подполковник Авруцкий, всплеснув руками. – Кому она нужна, ваша правда? Важнее правды чувство всеобщей безопасности, уверенность в завтрашнем дне! Что вам важнее: безопасность нашей страны или возможность прокукарекать на весь мир о том, что вы знаете? И ведь еще не факт, что вы во всем правы!
– О чем мы говорим? – спросил Штерн. – Ну, скажите, назовите предмет нашего спора, и тогда я, может быть, вам поверю.
– А вы провокатор! – нервно хмыкнул Авруцкий. – Нет, вашему будущему я не завидую. Вы знаете о судьбе Минтеева?
– Откуда, – пожал плечами Аркадий Наумович. – Нам запретили поддерживать какую-либо связь.
– Он умер в прошлом году, – внимательно следя за выражением глаз Штерна, сказал гэбешник. – У него был проведен тщательный обыск. Как вы думаете, что мы у него нашли?
– Я не специалист по обыскам.
– Ни-че-го, – проскандировал подполковник. – Совсем ничего. Ни научных записок, ни воспоминаний, ни каких-либо упоминаний о событиях тридцать шестого года. Совсем ничего!
– А