Встретимся на балу-с. Ангелина Яги

просто богохульство! Миллер-старший сжал белоснежные лайковые перчатки в руках и грозно посмотрел на своего сына, который вновь поклонился отцу. Этот жест был сродни с пощечиной, с объявлением дуэли… да даже с самим плевком прямиком в лицо! Граф терпеть это не намерен, но он понимает, что выяснять семейные отношения на балу – верх некультурности. Потому он поправил черный галстук и лацкан карминово-красного сюртука, на котором виднелась позолочено-белая бутоньерка с запахом ванили. Со словами «Я вас понял, Мистер Миллер» брюнет взял ладонь сына, крепко сжав ее и насильно раскрыв, и положил ему обратно перчатки. Джонатан-старший удалился, а молодой граф, сжав перчатки, как недавно отец, поспешил уединиться на балконе.

      Нигилист из Японии

      Макс отворил двери, ведущие на балкон, и они чуть не ударили стены – так сильно разозлен молодой граф постоянными советами родителей и их вмешательством в его личную жизнь. Он посмотрел на лайковые перчатки, которые он продолжал крепко сжимать в руке, и спрятал их в кармане суконных брюк, лишь бы не видеть это удушающее напоминание о постоянных пререканиях с отцом. Шмидт знает не понаслышке, как устают люди на таких балах морально и эмоционально, поэтому он не скупился на небольшую приятность: теперь на балконе парадной залы стоят две белоснежные скамейки из первосортного и лучшего мрамора, который сверкал в свете канделябров, украшавших, наравне с фиалками и гелиотропами, вход и периметр балкона.

      Сверкающие звездочки, которые оказались сонными мотыльками, выделывали незатейливые пируэты на своем пути к свету свечей, которые загородил собой писатель. На улице стояла осенняя прохлада, несмотря на то, что еще было только половина восьмого вечера, а на дворе – лишь начало октября. Джонатан тяжело выдохнул и оперся на перила балкона, прикрыв глаза. В глаза слепили золотые лучи солнца, которое уже заходило за горизонт, окрашивая все в округе – и в первую очередь небо – в розово-персиковый цвет. Вид на желтеющий сад заворожил писателя: опадавшая листва невинных кленов, величественных древних дубов и смиренных плакучих ив, – все это так вдохновляло, умиротворяло и давало забыться от мирских забот, что Миллер невольно облегченно выдохнул, и широкие плечи его небрежно опустились.

      Макс вновь вспомнил о злостном нарушителе скуки и будничной серости. Он подумал, что… Да! Это явно неплохой сюжет для романа: молодой мужчина, вынужденный жить отрешенным от остальных из-за того, что не принимал общественных устоев – настоящий романтический герой! – влюбляется в юную прекрасную даму, так же не желающую иметь дело с высшим светом из-за его гнили и греховности. Их связывает общее возвышенное восприятие мира, но… вот незадача! юная дива холодна к молодому графу, ведь, чтобы завоевать ее сердце, не хватит одной встречи на балу Милорда – ее надо влюбить в себя геройскими поступками, романтикой и заботой.