С появлением Евдокии Герасимовны дом Пасюка стал ещё уютнее и теплее. На столах появились кружевные скатерти, вазы и вазочки с цветами, на диванах и кушетках удобно разлеглись подушечки и мягкие валики, на столике всегда лежала раскрытая книга, а на бюро недописанное письмо. Спальня с довольно громоздкой кроватью и комодом заполнилась всевозможными дамскими штучками – пуфами, трюмо, стоящими на нём шкатулками, подсвечниками и статуэтками, отчего приобрела поистине манящий вид и стала любимым местом и Петра Алексеевича. Он обожал жену, благоволил всем её прихотям, и ни для кого не было тайной, что выбрал он её не столько по расчёту, сколько по большой любви. Евдокия Герасимовна не слыла красавицей, но стоило ей начать незамысловатый разговор, как собеседник был очарован ею навсегда. Так произошло и с Петром Алексеевичем. Он познакомился с Дуняшей Михайловой, когда той едва исполнилось семнадцать…
В один из субботних летних вечеров, по обыкновению проводимых в Английском клубе за игрой в карты, Герасим Фёдорович Михайлов – владелец суконной фабрики – познакомился с Петром Алексеевичем Пасюком. Пасюк имел не большой, но уже и не маленький по городским меркам, чугунолитейный завод, который сам построил и наладил производство. Завод развивался и разрастался небывалыми темпами, и вскоре Пётр Алексеевич, довольно молодой для заводовладельца, стал одним из самых богатых жителей Катинска. Герасим Фёдорович с первых минут знакомства углядел в Пасюке хваткого предпринимателя, не лишённого при этом скромности и обаяния.
Пётр Алексеевич тридцати семи лет отроду был высокого роста и крепкого телосложения, которые выдавали в нём человека неизбалованного и привыкшего к физическому труду. Он был немногословен, и посещение им Английского клуба, вероятно, было связано с деловой встречей. Герасим Фёдорович до этого никогда его не встречал, хотя был наслышан о развивающемся чугунолитейном производстве.
Пасюк долгое время молча стоял за спинами игроков и, казалось, неотрывно наблюдал за интересным ходом партии, но сам в этот вечер за стол так и не сел. Со стороны Пётр Алексеевич выглядел задумчивым – по всему было видно, что он погружён в свои мысли и решает какую-то трудную задачу. Лоб его периодически покрывался выраженными горизонтальными морщинками, взгляд хмурился. Он был азартен в игре, и такой же живой азарт испытывал только в работе.
В перерыве между партиями хозяин клуба представил его всем присутствующим. Завязалась непринуждённая беседа, и Пасюк был приглашён Герасимом Фёдоровичем вместе с ещё несколькими участниками разговора на званый