Это – опыт сознательной изоляции Лианы Шахвердян от новейшего русского литературного стрима с его усеченной рубленой фразой, со сленгом и отвязным хлестким юмором. В некотором роде, этот язык, несмотря на пластику, певучесть и многомерность, во многом архаичен, он реконструирован заново, в чем-то обновляет наше восприятие и великого Саят-Новы (заметьте, без соловья, роз и гранатов). Тягучие, тяжелые сгустки стихов не обладают энергетикой ни горных рек, ни беглостью ртути, но в них точно растопленный воск свечей, которым заплывает песок в армянском храме, запах трав карабахского мёда… Автор не призывает выше упомянутых Параджанова и Гаянэ в качестве поводырей по собственным лабиринтам. Ее body language напоминает слепого, идущего на свет и тепло, которые он пробует открытой ладонью, но нам, все же, интересно рассматривать образы Шахвердян с помощью зеркал и окуляров двух гениальных армян тбилисского происхождения. На картине Гаянэ «Откуда мы? Из Агулиса» вздымаются багровые горы, напоминающие женскую грудь. Разве не этой страшной метафорой можно проиллюстрировать стихотворение Лианы о геноциде?
я помню слезы матери
еще до того, как родилась…
В который раз женщина становится олицетворением земли, вынужденная сцеживать не молоко, а кровавые струи…
Метафизическое зеркало Лианы Шахвердян отражает не время, но разноликие, впадающие друг в друга времена, сближает духовное – с физическим, старость – с детством, заставляет проживать много жизней. Её магическому театру всё живое и каждый предмет вещного мира принадлежат целиком.
Валерия Олюнина
прозаик, журналист, Москва
ПРОВОДЫ ДЕТСТВА…
«Лебеди тревожили гладь…»
Лебеди тревожили гладь…
Вода нервно плескалась,
и в ней томилось ажурное полотно…
Волшебная пыльца… звезд…
и синяя пантера, как ни в чем не бывало,
мирно блуждала средь пустых рядов
красных круглых столов…
Белые лошади сливались с белыми деревьями
мерещась оленями Пиросмани…
Розовые слоны бесшумно хлопали ушами,
поднося яркие плоды своими длинными носами…
Сверчок настойчиво щекотал чье-то отсутствие,
трепет скошенной травы воскрешал мое присутствие…
Фонари вели вверх,
к лунному блику,
оттуда доносилось
дыхание реки,
пела душа дудука…
За кустами просвечивали силуэты —
прекрасные дамы,
веерами пируэты…
Замысловатые прически-профили,
роскошные одеяния
в праздничное настроение…
В городе нашествие бабочек Гаянэ:
больших, маленьких,
дневных, ночных,
пестрых, белых…
Сережа1, подпрыгивая,
ловил уловимых…
Ночное гулянье заглушало дыхание города:
добрые дядечки кинто2
«смачно» отплясывали шалахо3,
а… петушки «мамало!»4 нет- нет да и мелькали,
подгоняя скорый рассвет…
Цоканье копыт,
словно куранты больших часов,
отмеряло последние минуты пребывания…
В дорогу!..
Рассвет уже сворачивал ночь, укутывая одеялом
память грядущего утра…
Проводы уходящего Детства до следующей Встречи,
до следующей полной Луны…
Посвящение тифлисской художнице Гаянэ Хачатурян
2013 г.
«Мне уже давно не снится город детства…»
Мне уже давно не снится город детства,
как если бы затерялся в лабиринте мозга,
исчез на карте мира,
все стрелки компасов испортились одновременно,
и север перестал быть севером,
юг –