– Итак, Толстый зашел в магазин, а что вы, гении прослежки, сделали?
Волков бодро отвечал:
– Как вы, Евстратий Павлович, учили: заняли наблюдательные позиции: Загоровский со стороны Тверской, а Федулов побежал в Козицкий переулок. Я – за Толстым в магазин. Он прошел мимо колбасного ряда и отправился вправо к винному разделу, что ближе к выходу в Козицкий. Я, значит, осторожно продвинулся за Толстым. Тот нырнул в служебное помещение. Думаю: «Буду тут ждать, все равно обратно выйдет, потому как хода ему никакого другого нет!» А в витрину вижу Носа, то есть Федулова, – он с подворотни глаз не спускает. Ведь мы, Евстратий Павлович, «Елисеевский» во как отшлифовали, – показал ладонь, – вдоль и поперек все излазили, каждый кирпич по имени-отчеству знаем.
Медников оборвал:
– Хвастать нечего! Что дальше?
– Я, значит, контролировал выход Толстого. Ждал полтора часа, нет и нет. И Федулов, вижу, киснет. Что за оказия? Отправился в служебную дверь, вслед за Толстым.
– И чего, Волчок, любопытного увидал там? – ядовито усмехнулся Медников.
– Там коридор и несколько кабинетов – бухгалтерия и приказчики. На меня никто внимания не обратил, потому как за поставщика приняли.
– А еще там старший кассир – вторая дверь слева, а дальше – кабинет главного бухгалтера. В торце коридора – чуланчик, где уборщики инструмент оставляют, а прямо – выход во дворик! – уточнил Медников, и все филеры с удовольствием посмотрели на начальника: все знает!
– Так точно, Евстратий Павлович! Я, значит, во все двери сунулся. Что за наваждение? Сгинул Толстый, испарился. Прошел я, значит, до конца, заглянул даже в чулан – нету нашего персонажа! Вышел во дворик. Дворик маленький такой, со всех сторон домами замкнутый, ни одной двери, ни даже пожарной лестницы. Там были две арки – слева и прямо, но там давно склады, и они закрыты. Тьфу, что ж это такое? Верите, Евстратий Павлович, в своем разуме даже сомневаться начал: истинно наваждение! Вы правильно подметили: деться Толстому некуда, но ведь нет же его! Справа – арка, проход в Козицкий, а там на точке Нос, то есть Федулов. Он мне знак подает: Толстый не выходил! Я, значит, обратным путем, снова во все двери заглянул – исчез, паразит, как под землю провалился.
Два других филера (по штатному расписанию – разведчики), Загоровский и Федулов, дружно подтвердили:
– Коли бы Толстый вышел, мы его не упустили бы, да и пиджак на нем в полоску, издали приметный.
Медников с ехидством протянул:
– Надо же, какой паразит этот Толстый, не вернулся к вам! Ай-яй-яй! Ночевать, может, у Елисеева остался, а?
Филеры, которых разбор не касался, заржали. Они почитали Медникова за отца родного и все его нагоняи воспринимали без обиды. Медников свел брови:
– Цыц! Что тут, цирк, что ль?
Провинившиеся молча засопели. Волчок вздохнул, утупил взгляд, обреченно повторил:
– Объект не выходил, вот истинный крест, – перекрестился. – Когда